Ко Дню рождения Чингиза Айтматова

Из киргизского кишлака, со стороны гор, в снежное русское царство пришла проза нового поколения, и с ней явилась свобода излияния лирического чувства. Это было именно то, чего русская литература лишилась в годы "железных"сталинских пятилеток. От Айтматова протянулся мост в Серебряный век, к лирико-героической прозе Александра Куприна, к исповедальной интонации раннего Алексея Толстого...

По складу души Айтматов был олимпиец и небожитель, гуманист и европеец. Его всегда волновали философские проблемы бытия, устройство мира, мифология истории, существование земли, о Боге он размышлял как о Тайне, а человек был для него путником, идущим по пустыне, умирающим от духовной жажды. Писателя всегда притягивала экзистенциальная проблематика зла, и лучшие страницы его произведений были посвящены (парадокс!) с одной стороны - нежности взаимной любви, с другой - феномену невероятной жестокости людей, изумляющей ум и чувства.

Время, конечно, не терпит сослагательных наклонений, но все же хочется заметить, что Чингиз Айтматов имел огромный шанс получить Нобелевскую премию: тюркоязычный мир был готов номинировать писателя. Но, видно, не судьба, земной путь окончился раньше, а нобелевское лауреатство - удел только живых. Здесь можно лишь удивиться, почему фигура Айтматова не была замечена раньше. Но в конце концов, так ли уж это важно... Все же высшей наградой для писателя является мировое признание, а его Чингиз Айтматов познал в самой большой мере.

Большинство писателей в пору развала страны потеряли свое влияние, лишились государственной поддержки, но Айтматов был счастливым исключением. В годы распада СССР он получил поддержку одновременно и в России, и на родине: сначала писатель стал послом от России в странах Бенилюкса, а затем - послом Киргизии в тех же трех странах, только к Бельгии, Люксембургу и Нидерландам прибавилась Франция.

В небольшой горной республике, где 34 территории занимают горы Тянь-Шаня и Памиро-Алая, он был самым знаменитым киргизом. В огромной Советской стране Айтматов входил в узкий круг самых знаменитых русских писателей, поскольку большую часть своих книг писал по-русски, и писал хорошо. Вот мы и подошли к главной болевой точке его творчества – язык! Русский язык был для Айтматова языком власти, главной речью Советской страны, наконец, языком, на котором в тоталитарные времена вынесли смертный приговор его отцу.

Первую встречу с русской речью мальчик пережил в 30-е годы, в Москве, куда приехал из Киргизии его отец, учиться в элитарном Институте Красной профессуры. Приехал вместе с женой, татарской актрисой Наимой и маленьким сыном Чингизом. Отец будущего писателя был в те годы одним из руководителей Киргизии и готовился к работе на государственном поприще. Но жизнь Айтматова-старшего трагически оборвалась. Он был репрессирован в 1937, через год расстрелян, а после смерти Сталина реабилитирован. Чингизу было всего десять лет. В годы террора такой поворот судьбы был катастрофой: "вина" родителей закрывала путь детям.

Семья вернулась (фактически бежала) в Киргизию и первое время жила вдали от столицы, в родовом кишлаке Айтматовых Шекер. Когда началась война с фашистской Германией и опасность репрессий уменьшилась, юноша-Айтматов смог постепенно вписаться в новые условия жизни и даже стал исполнять обязанности секретаря местного сельсовета. Все взрослые мужчины ушли на фронт, и он был единственным, кто говорил по-русски, мог читать документы.

После окончания войны мать сумела дать сыну образование. Чингиз успешно окончил сельскохозяйственный институт в столице республики Фрунзе (ныне - Бишкек), стал зооветеринаром, затем работал в научном институте. Но вдруг он стал писать рассказы, о своих земляках из Шекера, и сразу понял, что не может жить без этого занятия, без возможности самовыражения, которое дают перо и бумага. Рассказы новоявленного автора нравились всем, кто их читал. Айтматов сел в поезд и приехал в Москву, где два года учился на специальных курсах при Литературном институте.

Тут проблема русского языка вновь встала перед ним во всей сложности бытия: писатель должен был выбрать язык своего творчества. Что делать? Писать на языке любимого, но маленького народа, или - выйти "на своей маленькой лодке" в открытый океан русской речи, над которым еще не утихли штормовые ветры революции?

Несколько лет Айтматов колебался, не зная, что выбрать. Русский язык пугал его. Это был одновременно и голос власти, и язык великой русской культуры, которую Айтматов воспринимал как свою. Именно в этом нравственном напряжении формировался его уникальный талант: он должен был, овладев русским языком, утвердить ценности жизни. И это ему удалось. Он стал преданным, благодарным учеником русской культуры, благоговеющим перед ее сокровищами.

Секрет успеха Айтматова был в том, что он никогда не акцентировал свою национальную "отдельность", свое киргизское происхождение. Его первый опубликованный в печати рассказ «Газетчик Дзюйдо» был написан на русском языке. Айтматов хотел быть русским писателем, и он стал им, вошел в сонм выдающихся мастеров русского слова.

Именно в Москве Чингиз Айматов получил известность как талантливый автор. "Знать свой язык - богатство, сделать родным чужой язык богатство вдвойне", - эти его слова стали метафорой, как, впрочем, и многие другие речения. "Русский язык открыл мне огромную часть мира. Синтезируя два менталитета, две культуры, две народные судьбы, слившиеся в единое целое, я и писал", - признавался позднее писатель.

Отметим в этом признании ключевое слово – синтез.

Именно этот тончайший "инструмент", интуитивно и осознанно выбранный Айтматовым, стал залогом его писательского успеха - сначала в Советском Союзе, а затем в Европе.

Первый громкий успех принесла начинающему писателю маленькая повесть "Джамиля" - о любви замужней молодой женщины Джамили к неудачнику Данияру. Эта трогательная история была написана на родном языке, затем - переведена на русский язык самим автором. А уже через год она прозвучала по-французски. В предисловии, к "Джамиле" писатель Луи Арагон (он перевел повесть с русского) восторженно писал, что «это самая прекрасная история любви». Советская критика акцентировала совершенно другой аспект повести: "это - повесть о молодой киргизской женщине, которая наперекор старым обычаям адата и шариата, смело идет навстречу любви, утверждая свое право на счастье".

В этой своей первой повести молодой Айтматов буквально прошел "по лезвию бритвы", сумев понравиться и Москве, и Парижу. Взволнованно и честно – по-юношески! - он написал как замужняя женщина Джамиля, влюбившись, бросает семью, нелюбимого мужа, в надежде на новое счастье, оказавшееся иллюзорным. Париж был очарован лирической силой таланта, Москва заметила, что дебютант заявил себя как "противник адата".

Но вовсе не компромисс стал основой для феноменального старта Айтматова. Рядом с повестью "Джамиля" (1958) вскоре встали в один ряд еще три шедевра: "Тополек мой в красной косынке" (1961), "Первый учитель" (1962) и "Материнское поле" (1963). Столь яркий дебют в мировой литературе вполне сопоставим с дебютом молодого Льва Толстого, написавшего "Детство", и дебютом молодого Достоевского, создавшего повесть "Бедные люди".

Это был эффект разорвавшейся бомбы, и он совпал с эпохой послесталинской оттепели.

Из киргизского кишлака, со стороны гор, в снежное русское царство пришла проза нового поколения, и с ней явилась свобода излияния лирического чувства. Это было именно то, чего русская литература лишилась в годы сталинских пятилеток. От Айтматова протянулся мост в Серебряный век, к лирико-героической прозе Александра Куприна, исповедальной интонации раннего Алексея Толстого. Кроме того, в произведениях Айтматова воскресла русская тяга к описанию жизни мира животных тех, кто остался жить на свободе, и тех, кто был приручен человеком.

Недавний зооветеринар, провинциал с дальнего края советской империи, сын расстрелянного "врага народа", Чингиз Айтматов за три коротких года стал кумиром читающей русской публики. Однако держал он себя осмотрительно, не поддаваясь искушению ранней и громкой славы. Больше того, он вновь начал с "белого листа", свой новый цикл прозы писатель создавал уже исключительно на русском языке.

И снова - выиграл. Продолжение было таким же блистательным как старт: "Прощай, Гульсары! (Бег иноходца)" (1966), "Белый пароход" (1970), "Пегий пес, бегущий краем моря" (1977). В 70-е годы Айтматов становится негласным лидером современной русской литературы. При этом он продолжает держать себя с осторожностью охотника, который вышел на поединок со снежным барсом.

Особенно строг он был по отношению к любым проявлениям национализма и религиозного экстремизма, считая, что крайности ведут в тупик, и верной основой сосуществования народов может быть только диалог. Чингиз Айтматов всегда сторонился радикализма и держался золотой середины, но это не было "маской писателя", это свойство было органичным.

В романе «Буранный полустанок» ("И дольше века длится день") лучшие страницы книги Айтматова отданы судьбе юноши манкурта. Так называют пленников, которых лишают памяти варварским способом – связывают, натягивают на голову сырую шкуру - часть выи освежеванного верблюда, надевают на шею колодку и бросают на солнцепеке. Жара сушит кожу, которая стягивает череп жертвы с такой силой, что пленник сходит с ума, забывает себя и свое прошлое. Тогда шкуру снимают, - теперь он уже не человек, а биологический робот, живой мертвец, способный по приказу хозяина убить родную мать. И романный манкурт - молодой кипчак по имени Доломан - действительно убивает свою мать Найман-Ану, которая долгие годы искала похищенного сына и вот, наконец, нашла…

В душе Айтматова жило и тонкое поэтическое чувство. Он умел чувствовать красоту своей земли, обожал лошадей и собак. Тут нужно сказать еще и о том, что гуманизм Айтматова обнимал и судьбы хищников, он не разделял зверей на жертвы и палачей, а видел в тех же волках общую с людьми трагическую природу мироустройства, где пищей смерти и гибели становится все живое. По сути, Айтматов написал своеобразную жизнь замечательных зверей. В этом житие есть верблюд, волчица Акбара, конь-иноходец, орел, снежный барс и волчья семья. Однажды Айтматова спросили: "Может быть, в прежней жизни ты был волком?" "Я не возражаю", - охотно согласился писатель.

В уже упомянутой повести "Прощай, Гюльсары", два главных героя, конь и человек, гордый иноходец Гульсары и крестьянин Тананбай, который мечтает после смерти стать белым горным коршуном-белохвостом, чтобы часами парить в высоте и любоваться панорамой земли. Этот парящий над горами орел – душа самого Айтматова.

Третий этап творчества писателя связан с мировыми проблемами. Айтматов выходит на уровень космоса и вселенской экологии. В романах «Буранный полустанок» (1980), «Плаха» (1987) и "Тавро Кассандры" (1995) писатель описывает жизнь с высоты идеала. Например, в романе "Тавро Кассандры" писатель касается проблемы рождения мирового зла и делает своим героем естествоиспытателя Филофея, который на космической станции пытается вывести новый сорт искусственных людей, но сама природа восстает против насилия: гомункулы не превращаются в роботов.

Его философский подход – человек может выправить, или погубить , космос, смыкается с философией русского космизма мыслителей Федорова, Циолковского, Вернадского. А подход к экологии созвучен с идеями Хайдеггера о появлении нового охранного планетарного сознания.

Редкий дар лирика и философа принесли Айтматову заслуженную славу. Его книги переведены на десятки языков и вышли – совокупно – многомиллионными тиражами. Среди европейских стран наибольшей популярностью Айтматов пользуется в Германии. Эту страну Айтматов считал еще одним своим домом. Он и умер в одной из клиник Нюрнберга, не дожив несколько месяцев до своего восьмидесятилетия.

Айтматов был, наверное, последней масштабной фигурой, лидером, который напоминал - и в Москве, и в Бишкеке - о былом единстве в одной великой стране. И тут я вполне разделяю мнение писателя Михаила Веллера: "С уходом Айтматова ушел еще один скрепляющий постсоветское культурное пространство творец и культурный фактор".

Чингиз Айтматов похоронен на мемориальном кладбище Ата-Бейт в пригороде Бишкека. На гранитной стене мемориала выбита надпись, которую следовало бы начертать и на небесах: "Самое трудное для человека - каждый день оставаться человеком "...