С наступлением Года дракона или, как его называют тюрки, «нак илан» («крокодила-змеи»), утверждая, что этот мифический зверь издревле считается частью культуры кочевников и приносит неслыханную удачу, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган не теряет надежды стать главой всего тюркского мира – Великого Турана. Для воплощения поистине «наполеоновских» планов по воскрешению Османской империи турецкий лидер собирается совершить вояж по странам Центральной Азии (ЦА).

Очевидно, что турецкий лидер в ходе этого турне будет по обыкновению руководствоваться популистскими обещаниями, спекулируя на общей религии, как это было еще в 1990-х годах, когда государства ЦА в поисках национальной идентичности, культурных и цивилизационных ориентиров воспринимали турецкую «мягкую силу» («soft power») как благо. Недаром же 2023 год в Организации тюркских государств (ОТГ), в которую помимо Турции входят Азербайджан, Казахстан, Киргизия и Узбекистан, при Венгрии и Туркменистане в качестве наблюдателей, был объявлен Годом развития тюркской цивилизации. А на состоявшемся в ноябре прошлого года в Астане Юбилейном X саммите ОТГ, прошедшем под девизом «Тюркская эра», его участники подтвердили решимость развивать многостороннее сотрудничество в рамках этого объединения на основе общей истории, языка, культуры, традиций и ценностей тюркских народов.

Вместе с тем, по оценке многих экспертов, ОТГ сегодня только проходит путь первичной интеграции. Более того, в рамках самого объединения наблюдаются две условные подсистемы: первая – Турция и Азербайджан и вторая – Казахстан, Киргизия и Узбекистан, у которых, похоже, учитывая продвинутый характер отношений Анкары и Баку, складывается ощущение некоторой своей «вторичности» в этой организации.

К тому же финансово-экономические показатели объединения оставляют желать лучшего. Например, экспорт несырьевых товаров и взаимные инвестиции у государств ЦА и Турции не идет ни в какое сравнение с аналогичными показателями, к примеру, товарооборотов России и Китая со странами региона. Более того, для построения Великого Турана под флагом Анкары необходимы огромные финансовые вложения, а, учитывая, что Турция такими возможностями не обладает по причине недостаточного социально-экономического развития, на сегодняшний день амбициозный замысел турецкого лидера выглядит не более чем широко разрекламированный PR-проект.

Однако нельзя сбрасывать со счетов настойчивость и целеустремленность Эрдогана, который уже не раз доказывал способность реализовывать свои планы на практике. К тому же, как считают на Западе, если следовать публикации в американском издании The Medialine, Турция стала одной из тех сил, которая воспользовалась конфликтом на Украине, в результате чего Москва резко сдала свое влияние во многих регионах мира, в том числе в ЦА.

На стороне Турции и тот фактор, что сегодня сообщество тюркских народов находится на подъеме. Можно уверенно прогнозировать, что к середине XXI века численность тюркских народов достигнет 300 млн человек и заметно превзойдет, к примеру, численность славян. Нельзя также исключать, что к тому времени суммарный Валовой внутренний продукт (ВВП) ОТГ превзойдет ВВП России.

Как отмечают западные аналитики, Анкара начала процесс полной культурной, политической, экономической и военной интеграции с регионом, что подтверждают участившиеся заседания Турции со странами ЦА, а также переход армий центральноазиатского региона с российского типа вооружений на вооружения натовского образца. В этой связи эксперты отмечают, что ЦА может создать из Турции второго игрока в НАТО после США. Особенно с учетом того, что у турецкого лидера возникает сильный соблазн подмены экономической компоненты военной составляющей с предоставлением членам ОТГ силового «донорства» и военных технологий.

В частности, на упомянутом выше саммите в Астане было принято решение о создании т.н. мягкой формы военной интеграции стран тюркского мира – механизм гражданской защиты стран ОТГ для обеспечения тесной координации по вопросам безопасности, представляющим взаимный интерес, включая взаимодействие в области оборонной промышленности и военного сотрудничества. В частности, Турция намеревается заметно усилить свое военное присутствие в странах ЦА. По этой причине Анкара заинтересована не только в активной продаже своих беспилотных летательных аппаратов, но и в организации их производства в Казахстане и Киргизии, а также в сбыте танков и другой военной техники в страны региона.

Причем, заметим, все это происходит на фоне укрепления идеи создания Великого Турана в умах жителей центральноазиатского региона, а также становящейся все теснее дружбы с Западом и определенного размежевания с Россией, в том числе и в военной сфере. И здесь как раз уместно упомянуть, что до недавнего времени порядка 90% военных поставок в республики ЦА осуществлялись как раз из России, а местные военнослужащие проходили обучение в основном в российских военных учебных заведениях.

Кроме того, не стоит забывать, что Москва по-прежнему остается гарантом стратегической стабильности и в рамках ОДКБ, и на приграничных территориях, обеспечивая общность системы ПВО и ряд других мер защиты государств региона. В качестве наглядного примера данного факта может служить предотвращение силами ОДКБ (читай – России) попытки государственного переворота в Казахстане в январе 2022 года. По этим причинам сложно сказать, как будут дальше развиваться военные контакты стран региона и Турции. Но очевидно лишь то, что государствам современной ЦА будет непросто развивать внутреннее военное производство по стандартам НАТО.

Нельзя исключать и того, что в вопросах, касающихся построения «тюркского мира» под началом Анкары (статус «core-state»), у Турции есть расчет на то, что во властных центральноазиатских элитах происходит смена поколений, готовых следовать западным ориентирам с русофобской направленностью. Однако и в этом плане не все так безоблачно для Анкары. Достаточно сказать, что у молодых государственных элит стран ЦА, мотивированных неожиданным обретением независимости, есть собственная гордость, не позволяющая смириться со статусом «младших братьев» в новом альянсе с Турцией. По этой причине они, в первую очередь Казахстан и Узбекистан, будут стараться соблюдать дистанцию, балансируя между Москвой и Анкарой, а также, не исключая из этой конфигурации Пекин и Вашингтон.

Судя по всему, и Туркменистан с Таджикистаном не желают оставаться где-то «на заднем дворе» в турецкой игре в регионе, и предпочитают держать дистанцию с Анкарой. В частности, Ашхабад, хотя и изъявил желание стать полноправным членом ОТГ, по-прежнему подчеркивает свой нейтральный статус и возможность участия в качестве наблюдателя в таких объединениях, как ЕЭАС, СНГ и ШОС. Более того, учитывая планы Туркменистана по расширению возможностей для экспорта природного газа (сейчас он идет в основном в Китай), развитию внутренней инфраструктуры и новых месторождений, Ашхабаду принципиально и в дальнейшем развивать отношения с Россией, нежели с Турцией, мало что способной предложить ему в этом плане. Что касается нетюркского Таджикистана, здесь все еще более однозначно. Опытный политик Эмомали Рахмон тонко чувствует геополитическую игру президента Эрдогана, связанную с попыткой «влезть» в урегулирование приграничных споров с Киргизией.

Вместе с тем, с большой долей вероятности можно предположить, что имеющиеся трудности вряд ли остановят Анкару от расширения своего влияния в центральноазиатском регионе. Ведь развитие отношений с государствами ЦА на данный момент Турция рассматривает как способ достижения стратегических целей: активизировать свою политику на региональном и более широком международном уровне, повысить ее геостратегическое значение в глазах своих партнеров. И создание Великого Турана как раз логично вписывается в эти планы официальной Анкары…