Атомная отрасль России в этом году отмечает 65-летие. "Открытие атомной энергии, освоение деления и синтеза ядра, как и создание ракетного двигателя, я причисляю к гениальным открытиям ХХ века. Этот прорыв цивилизации подобен творческому взлету искусств в эпоху Возрождения", - считает академик Виктор Михайлов, многолетний руководитель атомной отрасли страны, ныне - директор Института стратегической стабильности "Росатома", научный руководитель Российского федерального ядерного центра - ВНИИ экспериментальной физики (в Сарове).

...Строгий взгляд, которым встретил меня знаменитый академик Михайлов, сразу стер с лица улыбку, как нечто неуместное. Он поприветствовал голосом "командора",  в его "здравствуйте" одновременно слышалось и "до свидания". Академик не любит журналистов. Он навсегда устал от этой назойливой публики (тратишь на каждого драгоценное время, рассказываешь, разъясняешь, а они выходят из кабинета и называют тебя ястребом...)

Протягиваю руку, и она будто попадает в щипцы для колки льда...  Кажется, что в огромном кабинете академика Михайлова - ядерная зима...

"Вы пришли раньше, на три минуты" , - упрекнул он, огорошив меня. Я оторопела, автоматически бросила взгляд на часы и - отшутилась: "Так ведь не на три, а только на две... И вообще, помилуйте, мы все же не на ядерном полигоне...". - "Извините, люблю точность, - отсек он и махнул рукой в пространство за моей спиной: "А вот он и ядерный полигон... " Обернувшись, я увидела распластанную на стене фотопанораму ядерного взрыва: мистическая белая лилия в королевском пурпуре ночи. Сакральная картина, зловещая, притягивающая взор.

"Я влюблен в атомную бомбу..." - промелькнула в голове коронная фраза академика Михайлова, за которую журналисты и прозвали его "ястребом". Но он и не подумал обидеться, а с удовольствием подхватил это крылатое прозвище и даже обыграл его в названии книги воспоминаний: "Я - Ястреб".

"Беседовать нам нет необходимости, - огорошил он.- "Сейчас подарю вам свою книгу, четвертое издание, там и найдете решительно все ответы на ваши вопросы..."

Благодарю, вяло листаю его увесистый труд, а потом все же начинаю беседу.

- Представляю, сколько знаменитостей пожимало Вашу руку, и все – с разным чувством...

- Их можно перечислять до вечера. Молодость я провел в «меловом круге», за колючей проволокой чудного городка Арзамас-16, расположенного в Саровской пустыни. Когда-то в этих землях преподобный отец Серафим Саровский вооружал русский дух "духовным щитом", ну а в 1946 году здесь разместилось наше "КБ-11", и Саров принял еще одно значение - кузницы щита ядерного.

Работали в режиме полной секретности, трудно было представить, что пройдет время, и я объезжу почти весь мир. Такая возможность открылась, когда я стал министром по атомной энергии. Посчастливилось многое повидать, повстречаться с превосходными зарубежными учеными, харизматическими лидерами государств и даже с Папой Римским Иоанном Павлом II.

...Но главное, что мне пожимал руку Лев Давидович Ландау, которому я когда-то сдавал экзамен по теоретической физике. Моя рука помнит и другие дорогие для меня рукопожатия – Юлия Борисовича Харитона, Якова Борисовича Зельдовича, Андрея Дмитриевича Сахарова. Эти гениальные физики, мои учителя, искренне поддерживали способную молодежь, радовались моим успехам, направляли, верили в мое будущее.

А вот Бил Клинтон, пожимая мою руку, приговаривал: «Не любите Вы Америку…». Я отвечал ему в тон: «Без взаимности любви не бывает». А вообще-то Клинтон – симпатичный человек.

- Не предлагали Вам остаться в Америке?

- Предлагали. Сумасшедшая зарплата, комфортабельный особняк, лучшие условия для работы. Они успешно перекачивают наши мозги к себе. Но, слава Богу, не все продается и покупается…

- Однако, известно, что президент Ельцин предлагал Вам нечто из ряда вон выходящее - вообще «загнать» весь ядерный комплекс…

- Было дело, я тогда пережил шок. Ельцин вызвал меня в Кремль и поинтересовался, можно ли продать всю ядерную отрасль, вообще избавиться от всего "атомного". Он хотел знать мое мнение на этот счет! Меня будто ударили. Можно-то можно, ответил я, купят, конечно, миллиардов за 15 долларов. Но... потом от России останется, извините, только лужайка. И ледяным тоном напомнил ему: «Ни вам как президенту, ни мне как министру, народ не давал права решать, быть России ядерной державой, или нет». В эту ночь я не мог уснуть. Было обидно. И страшно за Россию.

- Не этот ли случай заставил выбрать для первой страницы Вашей книги слова: «Дорогие соотечественники, будьте бдительны!»

- Я остро переживаю деформацию таких емких понятий как Родина, честь, национальная гордость, наконец, безопасность государства. Да, я призываю соотечественников быть бдительными в той ситуации, какая сложилась в сегодняшнем мире. Но, уверен, что природное здравомыслие нашего народа, его совокупная интуиция помогут России удержаться на верном пути. Знаю твердо одно: если страна избавится от ядерного оружия, то она станет беззащитной, поскольку весь остальной военный арсенал просто не сопоставим с ядерным щитом. А если беззащитна, то - о каком будущем можно говорить?

Атомная отрасль Российского государства возникала и развивалась в нелегких, в высшей степени драматических условиях. Даже самое краткое перечисление ее достижений звучит эпохально: ядерное и термоядерное оружие, ядерная энергетика, мощнейшие ускорители элементарных частиц, космические и судовые энергетические установки, ледокольный атомный флот, металлургия и производство драгоценных и редкоземельных металлов, сверхчистые материалы и сплавы и т.д. Это то, без чего не было бы впечатляющих успехов в технике, без чего в принципе невозможно было бы создать промышленного потенциала передовых стран мира... Но, пожалуй, главным "золотом", добытым отечественными атомщиками, стали, во-первых, надежно обеспеченный национальный суверенитет и связанная с ним напрямую глобальная стабильность, во-вторых - наша отечественная ядерная индустрия и ее люди...

- Не могу не вспомнить о двух ярких метафорах, которыми наградила Вас пресса: академик Михайлов сделал «бриллиантовые открытия» в теоретической физике и он же – «самый известный ястреб страны»…

- Последний перл получен от "Комсомолки" в годы гонения на военно-промышленный комплекс. Я объяснял, почему наша страна не должна допускать односторонних шагов в ядерном разоружении, как и одностороннего прекращения ядерных испытаний, всё аргументировал, тем не менее - прослыл ястребом. Но мне этот «бренд» нравится, именно такие «ястребы» и стоят на страже страны. Эту птицу я уважаю – сильная, зоркая, стремительная, мне льстит сравнение с ней.

- В Вашей натуре, как мне показалось, есть многое от ваших земляков - тверских мужиков, с ними - не шути...

- В моем характере действительно есть жесткость, прямолинейность, но и надежность, совестливость тверских мужиков, какими были мои предки - Михайловы и Ямщиковы. И еще - суровость карелов-вепсов, исконных жителей дремучих лесов, это - по линии мамы. Я не переношу дураков, безответственных, несведущих людей, бываю резким. И не боюсь говорить вслух то, в чем абсолютно убежден.

- Надеюсь, Вы все же не свирепый ястреб-гарпия…

- Нет, я наш, исконный ястреб-тетеревятник, со среднерусских равнин, детей в клюве не таскаю. Я – человек мирный, но остаюсь в рядах ястребов, пока будет хоть малейшая угроза безопасности страны. И я согласен с Маргарет Тэтчер, некогда сказавшей: «Спасти человечество может только паритет». Призывы к безоружному миру – утопия. Человечество никогда не переставало изобретать новое и новое оружие, эта страсть превратилась в искусство. Сейчас существуют атомные бомбы направленного действия. Они не вызывают глобальных катастроф, но этим-то и страшны: появляется, по выражению Достоевского, «любопытство в крови» - великий соблазн испытать новый вариант силы. Именно так было с Хиросимой и Нагасаки. <>Что же касается открытий, то о них говорят мои 300 научных трудов в области теоретической ядерной физики. Об их ценности могут судить профессионалы. Удалось внести свой вклад в разработку и испытания современных ядерных и термоядерных зарядов и устройств, в создание методов и систем диагностики нано- и пикосекундной длительности, я развил теорию малых выгораний делящихся материалов при ядерной цепной реакции. Была основана также научная школа по физике взрывного деления ядер и диагностике однократных импульсных процессов по проникающим излучениям. В общем, я все делал и продолжаю делать сегодня для того чтобы Россия имела свой ядерный щит, обеспечивающий паритет.

- Расскажите, пожалуйста, о самых сильных впечатлениях жизни.

- Одно из незабываемых впечатлений связано с войной. Мы - мама и трое детей, с ужасом в глазах, голодные, бредем по дороге, прочь от родных мест, а за нашими спинами полыхает адским пламенем Калинин (Тверь). И сколько мы ни шли, зловещее зарево сопровождало нас. Картина ада... Отец погиб в брянских лесах, старшая сестра Верочка умерла... Слишком много горя... Вот почему я так страстно и работал на благо мира. Атомное оружие - его гарант.

Особняком стоит в памяти и тот день, когда я впервые увидел ядерный взрыв. Как и каждый физик-теоретик, я был участником процесса сборки и испытания своих «изделий». Так в 1959 году я оказался на ядерном полигоне под Семипалатинском, среди величественной казахской степи.

Она мне иногда снится и сегодня, даже ее запахи вдыхаю. Лучше бы, конечно, никогда не было никаких ядерных взрывов, но, увидев его впервые, я был захвачен мощью зрелища. Тогда, конечно, я переживал радостью ученого: получилось! Была эпоха ядерных соревнований, в которых с азартом участвовали все великие державы. Слава Богу, теперь об этом можно только вспоминать...

Вспоминаю, на американском полигоне Невада, где я побывал уже будучи министром, меня более всего поразили две вещи: прекрасный ресторан и превосходный бассейн! Наши же атомщики работали в труднейших условиях, очень суровых и сопряженных с риском для жизни. Ни о каком комфорте и речи быть не могло – окопная жизнь под открытым небом.

Позже, прочитав подаренную академиком книгу, я узнала еще об одном "сильном ощущении" - моменте между жизнью и смертью, который довелось ему пережить. По казахской степи носилась разъяренная пурга. Выдался день отдыха, и молодому физику Виктору Михайлову очень хотелось махнуть из горной штольни у поселка Горный - к берегу Иртыша, в городок Курчатов, где жили работники ядерного полигона - офицеры, физики, различные специалисты. Вдвоем с шофером они двинулись в опасный путь, надеясь, что пурга будет резвиться недолго - все же март на дворе.

Обманчиво сверкнули солнечные лучи. Но через час газик оказался в центре снежного торнадо. Потеряв ориентиры, машина встала. Мороз крепчал, метель свирепствовала. Довольно быстро они оказались замурованными в снежной толще. Так прошли почти сутки. Выбирались из снежного плена благодаря воле к жизни. Когда, наконец, Михайлов продрался наружу, то увидел степь, озаренную солнцем. Неподалеку от него сидела степная лисица с глазами, полными удивления: откуда взялся тут человек? Эта лисичка и до сих пор снится ему во сне, как символ возвращения к жизни. Очень долго сходила тогда чернота с обмороженного лица...

- Видимо, Вы счастливчик, Судьба, наверно, с рождения простерла над Вами свою длань…

- Нет, это случилось еще до рождения. Мама не собиралась меня рожать на свет, а хотела сделать аборт. Но прибежала подружка и крикнула с порога: «Надюша, в Царицыне ситец хороший дают, поедем!». «Да мне в больницу надо, направление у меня, - вздохнула мама». - «Да брось ты это! Второго родишь, девочка уже есть, может, мальчик будет». Подружки засмеялись и отправились за ситцем. А кто все это подстроил? Разве не Судьба? Но я маму вознаградил: от меня ей всегда одни радости были. Она любила меня безмерно, гордилась мной. Мне вообще повезло с женщинами в семье: редкая мать, заботливая тетя Екатерина, принимавшая большое участие в нашем воспитании, любящие сестры, преданная жена, ласковая внучка Виктория. Уже и правнучка растет.

- В общем, ястребиное гнездо, как и полагается, - добротное, прочное. Какими словами можно охарактеризовать ваш домашний мир?

- Наш дом это – счастливый микромир, где царят любовь, тепло и полное доверие. Житейские мелочи, конечно, не в счет. Семья – мой надежный тыл, благодаря которому я имел возможность всецело отдаться своему делу. Женился еще студентом, без памяти влюбился в красивую девушку из подмосковной Лосинки. Начинали жизнь с нуля, под крышей тестя, в немыслимой тесноте и нищете, а тут еще сын Сережка родился. Страшно нужны были деньги, и мы с тестем ходили на заработки – прокладывали трубы отопления на частных дачах. Ночами же, сидя на краешке кровати, где спали жена и сын, я делал физические расчеты, корпел над книгами.

Мне, деревенскому мальчишке, был дан свыше великий дар – страсть к познанию мира. Я жадно глотал книги, о многом задумывался, постоянно размышлял, у меня были абсолютные способности к учебе. В школу поступил на год позже, из-за войны. Мама тяжко маялась с нами троими, мал мала меньше. Мы часто ходили по окрестностям, пытаясь обменивать вещи на что-нибудь съестное. Память о том детском голоде никуда не делась - люблю вкусно поесть.

- Расскажите, пожалуйста, как Вы нашли ошибку у самого Ландау...

- Занимаясь теорией малых энерговыделений от реакций деления ядер, я столкнулся с проблемой несоответствия теории и обширной серии экспериментальных результатов. Десятки раз я перепроверял приближенную теорию и проделывал сотни расчетов на электронно-вычислительной машине, но результат был прежним.

Засиживаясь до поздней ночи, я ломал голову, проверяя каждое приближение в теории выгораний ядерно-активных материалов в потоке нейтронов. И труд вознаградился. Оказалось, что небольшая неточность в теории связи давления с энергией вещества приводила к большой погрешности в конечном результате атомного взрыва. Я бросился к классическим работам Ландау и там тоже обнаружил эту неточность.

Исправление теоретической ошибки помогло усовершенствовать конструкции для форсирования реакции деления. Это была моя первая личная маленькая победа, и ею я был счастлив. Так немного нужно для счастья теоретика - совпадение теории и эксперимента!

- В свое время Вы шокировали журналистов таким откровением: «Я влюблен в атомную бомбу». Звучит, конечно, зловеще, пока не вспомнишь о том, что это еще и некий сосуд, наполненный реализованным человеческим интеллектом…

- И какого качества! – Сахаров, Ландау, Харитон, в список нужно внести всех наших 18 академиков-ядерщиков. Взлет человеческого разума привел к освоению колоссального источника энергии. Открытие ядерной энергии и создание ракетного двигателя я причисляю к гениальным открытиям ХХ века. Этот прорыв цивилизации подобен творческому взлету искусств в эпоху Возрождения. Пройдет время, и историки золотыми буквами напишут о двадцатом столетии как о веке освоения деления и синтеза ядра.

- Физики обычно - и лирики, и философы. С этой позиции что можете сказать о жизни?

- Жизнь - это великий дар матушки-природы, и его надо ценить. Я абсолютно убежден: жизнь - прекрасна! Несмотря ни на что…

Не могу сказать, что я разделяю этот оптимистический взгляд моего собеседника: считаю жизнь, скорее, грустной штукой. Но за "доспехами", которые, как все публичные люди, носит знаменитый академик Михайлов, угадывалась некая печаль сердца, плененная сильным характером. Это - тень той жизни, которую мой собеседник только что так уверенно восславил. Достаточно вспомнить ядерные полигоны, горячую сковороду министерского кресла, суровые кремлевские кабинеты, из которых вылетал с разъяренной душой.

Неустанный исследователь физических истин, идолопоклонник науки, Михайлов всю жизнь вымаливал у Природы сокровенные тайны – «...ну, подари вот эту малость, ну дай узнать еще толику»...И ему – давалось! Возможно, осознанная изнутри миссия открывателя, счастливого избранника Судьбы и питает его веру в то, что жизнь прекрасна...