Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"

Вступление Индии и Пакистана в ШОС на Ташкентском саммите, если оно произойдет, сенсацией не станет. Сенсация будет, если этого не случится. Посмотрим на ключевой документ предыдущего саммита – Уфимскую декларацию глав государств-членов Шанхайской организации сотрудничества. В ней сказано: "Государства-члены убеждены, что прием новых членов и дальнейшее углубление сотрудничества с государствами-наблюдателями и партнерами по диалогу имеет важнейшее значение для развития Организации, способствует повышению ее потенциала. В этой связи они с удовлетворением констатируют принятие решения о начале процедуры приема Индии и Пакистана в ШОС".

То есть принципиальные решения были приняты еще в 2015-м году. Имеется в виду, что Китай не будет блокировать членство в ШОС Индии, поскольку приниматься она туда будет вместе с традиционно более близким Китаю Пакистаном.

Кстати, традиция, упомянутая выше, постепенно уходит в прошлое. Отношение Китая (да и России) к правительству Нарендры Моди намного лучше, чем к прежнему, по причине его большей идейной близости к Москве и Пекину. Заметим, что на недавней встрече РИК (Россия – Индия – Китай) на уровне министров иностранных дел ее индийский участник, Сушма Сварадж, попросила двух собеседников помочь Индии стать постоянным членом Совета Безопасности ООН, и возражений не встретила. Так что вопрос насчет членства в ШОС в целом и вообще можно считать не самым трудным.

Другое дело, что членство Индии и Пакистана не зря так долго откладывалось и обсуждалось - оно и правда создаст проблемы, или, точнее, может изменить механику функционирования ШОС.

Проблемы здесь могут возникнуть по следующим направлениям: могут ли противоречия между членами ШОС еще больше затруднить механику работы организации; не потребуется ли пересмотреть в этом случае ключевые принципы ее работы; как новые члены изменят экономическое наполнение ШОС.

Мой общий вывод таков: если указанные проблемы и возникнут, то тем лучше, они могут подтолкнуть давно необходимые перемены.

Начнем с весьма спорной мысли: на текущий момент присутствие Пакистана в ШОС выглядит даже более важным, чем участие Индии, как раз из-за того, что угрозы для всего центральноазиатского региона исходят в том числе с территории Пакистана, хотя не от правительства страны.

Любой индийский политик здесь возразит: если не правительство, то военно-разведывательные круги Исламабада причастны к поддержке джихадистов, которых Пакистан может использовать как оружие против Индии. И они же правят бал в Афганистане.

Пусть так, однако в любом случае участие Пакистана в антитеррористической координации ШОС полезно для прочих членов организации – так же, как полезно такое участие Афганистана. Заметим, что принимать последний в ШОС в качестве полноправного члена организации не считается серьезной идеей, хотя бы потому, что правительство страны слабо, плохо контролирует множество провинций, особенно южных, примыкающих к столь же слабо контролируемому правительством Исламабада северному Пакистану. Но афганские власти как минимум информируют своих центральноазиатских соседей о том, что у них происходит, и это тоже полезно.

Если говорить об экономическом сотрудничестве в Центральной Азии, то отметим один простой факт: логистические цепочки наземной доставки грузов из Индии, допустим, в Таджикистан проходят через Пакистан и Афганистан. Так что и здесь Исламабад и Дели выступают парой. Можно представить себе теоретическую ситуацию каких-то договоренностей между представителями Индии, Пакистана и Афганистана на встречах ШОС. Можно также себе представить, что в таких ситуациях Китай может оказать какое-то влияние на Пакистан, не говоря об Афганистане, где китайские инвестиции играют лидирующую роль. Так что здесь мы видим одну пользу.

И если говорить о роли ШОС как создателя атмосферы для регионального экономического сотрудничества, то уж как минимум ситуацию не испортит постепенно вырабатываемая привычка к координации между тремя странами, которых к этому, вдобавок, толкает география. Лишняя скрепа здесь не помешает.

Теперь насчет давних опасений, что индо-пакистанские противоречия могут парализовать работу ШОС. Это, на мой взгляд, очень слабый довод. Скажем очевидное: Исламабад и Дели окажутся не единственной парой, не любящей друг друга и тем не менее участвующей в ШОС и даже умеющей договариваться по каким-то вопросам. Как насчет Узбекистана и Таджикистана или Узбекистана и Киргизии: там что, царит полное согласие? Но, по крайней мере, к параличу ШОС такая ситуация не привела (хотя сильно тормозит экономическое взаимопонимание). Наоборот, работа организации помогает участникам выработать правильные рефлексы, а именно – умение спорить по одним проблемам и договариваться по другим.

Говоря о параличе, мы здесь вынуждены коснуться очень серьезной темы – принципа консенсуса принятия решений, то есть права вето у каждого участника ШОС (это две стороны одной и той же медали). Что будет, если отношения Индии и Пакистана в какой-то момент настолько ухудшатся, что одна страна будет автоматически голосовать против того, что предлагает другая? Не приведет ли это к тому, что ШОС не сможет принять ни одного решения ни по какому вопросу?

Перед нами вопрос международного значения. Азиатские организации (ШОС или АСЕАН, которую ШОС взяла за образец) гордятся тем, что их консенсусные методы принятия решений выгодно отличают их от, допустим, Евросоюза, который славится беспощадным диктатом над слабыми членами союза и поэтому имеет проблемы, вплоть до возможности развала.

И, конечно, правы те, кто напоминает – пока в ЕС было около дюжины стран, да еще примерно одного уровня развития, этот союз работал. Расширившись сверх меры, он стал неуправляемым, даже несмотря на фактическое отсутствие принципа консенсуса. Поэтому многие в ШОС противились расширению, опасаясь повторить ошибки европейцев.

Ответ и на эти опасения есть. Давайте посмотрим, как действует Китай, постоянно натыкаясь на опасения России (точнее, части российской чиновничьей элиты) насчет того, что у Китая слишком много денег, и он в итоге будет "владеть" всей экономической тематикой, всеми совместными экономическими механизмами ШОС, банками, советами и прочим. Китай в этой ситуации идет в обход. Договаривается на двусторонней основе с теми, кто того хочет.

В результате возникает смешная ситуация. С одной стороны, экономического сотрудничества ШОС как бы нет – разве что в виде многосторонних, консенсусных, долго и мучительно обсуждающихся проектов. А с другой стороны, экономические связи в Центральной Азии растут вместе с ее экономикой. ШОС в этой ситуации играет роль площадки для политических переговоров и гаранта создания общей благоприятной для бизнеса обстановки. Что ж, можно и так.

То есть речь идет попросту о том, что не надо возводить в абсолют принцип консенсуса во всем, в каждой мелочи. Можно использовать опыт еще одной азиатской интеграционной структуры – АТЭС, где каждый ее участник не обязан присоединяться к каким-то программам АТЭС, что не мешает формированию групп энтузиастов, способных показать скептикам, что ничего страшного в той или иной инициативе нет.

А если индо-пакистанские споры помешают принятию каких-то политических деклараций? Так это вопрос стилистики составления документа. Добавляешь, например, абзац "при особом мнении Индии", и только.

И, в завершение разговора о расширении ШОС, есть вопрос куда более интересный, чем принятие туда Индии с Пакистаном. Это вопрос того же самого в отношении Ирана. Устав ШОС предполагает, что нельзя принимать в организацию страну, с которой не до конца еще сняты те или иные санкции. Ну и что? Нельзя внести поправки в устав, пока принцип консенсуса в ШОС еще не размылся слишком большим числом участников?

Было бы интересно проследить за какими-то мелкими или крупными подвижками на этот счет. Ведь Иран - очевидный кандидат в члены ШОС и более погруженная в центральноазиатские реалии страна, чем Индия или Пакистан.