Об этом подробнее. Во-первых, рост потребностей в углеродном сырье в 2006 году впервые в истории превысил 10 процентов в год, то есть, альтернативы ему не нашли. Во-вторых, налицо возобладание газа в мировом энергетическом потреблении, что во многом связано с ожидаемым истощением нефтяных запасов в перспективе 50-70 лет, то есть, в пределах жизни уже родившихся. В-третьих, расчетные запасы главных газовых поставщиков по максимуму составляют: 1. Россия - 40 миллиардов кубических метров, 2. Иран ? 28, 3. Катар - 26, 4. Саудовская Аравия ? 7, 5. ОАЭ ? 6... 11. Казахстан ? 3, 12. Туркмения ? 2.9. Таким образом, создание только российско-среднеазиатского консорциума поставщиков становится фактором евразийского значения. При включении в него Ирана ? макроэкономическим, следовательно, геополитическим фактором.

Запад этого допустить не может. Каким образом? Через "диверсификацию" источников, как минимум с одной кавычкой. На практике нам предлагают "интернационализировать" транзитные пути. Упростим расчеты до запоминающейся цифири. Сегодня импорт всех видов энергоносителей наполняет российский бюджет на три четверти. В которой собственно транзит своего и реэкспортируемого газа дает нам около трети. Нельзя сказать, что кто-то покушается на целых 25-процентов Великого Отечественного бюджета. Хотя с перенацеливанием среднеазиатских поставок мы определенно теряем 6-8 процентов экспортного дохода. И все это делается во имя неизменного преуспевания тех, кто, во-первых, и так богаче нас. Во-вторых, не обещает с нами дружить. Как поступите Вы, если такая перспектива коснется Вашего семейного бюджета?

Политическое союзничество прямо пропорционально экономической заинтересованности. При любых перспективах взаимодействия с Западом он в лучшем случае останется для нас честным конкурентом. Несомненно, возрастание экономического соперничества и с Китаем. Для поддержания набранных темпов роста он все более нуждается в энергетическом сырье. Как, вы считаете, будет лучше ? если труба пойдет туда прямо из Средней Азии? Или - насколько это возможно - через нас? Но во втором случае необходимо объединение усилий добытчика и транзитчика. В этом состоит, прежде всего, политический смысл энергетической интеграции со странами Средней Азии. Пока мы влияем на газовые цены, интеграция возможна. Ибо заинтересованность в использовании изученных природных и человеческих ресурсов, наличие в Средней Азии 5-6 миллионов русскоязычного населения (из 60 млн.), сохранение элементов единого в прошлом мировоззренческого пространства, ностальгии по советской стабильности задают перспективу многопланового российского присутствия в регионе. Но российский "интеграционный ресурс" зависит от объема идущих через нас среднеазиатских поставок.

У них же процесс адаптации к новым геополитическим условиям, формирование внешнеэкономических (читай: внешнеполитических) концепций идет со скрипом. Страны Средней Азии так и не адаптировались к условиям автономного хозяйствования вне рамочных связей с Россией. Неизменная сырьевая ориентация обрекает их быть заложниками конъюнктуры мирового рынка, то есть, в любом случае соответствовать ожиданиям извне. В этом смысле равноудаленная политэкономическая диверсификация ? это блеф ? одинаково дружить со всеми сторонами света не удалось даже маршалу Тито ? коммунистическому другу Запада и лидеру движения неприсоединения. Вспомним, чем кончилось дело после его ухода?

К середине мая наш отказ от диверсификации по предлагаемой модели по существу приравняли к "угрозе энергетической безопасности" Западной Европы. В российско-натовский диалог ввели понятие "защиты жизненно важных путей энергоснабжения" стран альянса. Это напрямую относится к южному (минуя Россию) маршруту энергопоставок из Средней Азии и Каспийского региона. Вспомнили даже 5-ю статью Вашингтонского договора - о коллективном отражении агрессии: если одна из стран сочтет себя "энергетически уязвленной" - что тогда? Положение осложнили неясные перспективы заключения нового договора Россия-Евросоюз (из-за не ратифицированной нами все той же "диверсификационной" хартии), кризис на Украине, скандальный характер наших отношений с Тбилиси, Таллином и Варшавой, обострившиеся военно-политические противоречия с США и НАТО. В конечном счете, вопрос встал или-или.

13 мая в Кракове состоялся неформальный энергетический саммит Украины, Польши, Литвы, Азербайджана и Грузии. При предполагаемом участии в нем Казахстана и "подразумеваемого" - Туркмении вопрос о южном маршруте перешел бы в практическую плоскость. Ибо трубопровод начинается с источника. Но приглашенный в Краков президент Назарбаев остался дома, где встретил своего российского коллегу. А потом они вместе навестили новичка в большой политике ? президента Туркмении Бердымухаммедова. Впрочем, дело не в боязни нового туркменского лидера в одиночку допустить дебютную ошибку. Собственных энергоресурсов в Туркмении недостаточно. Только в партнерстве с Казахстаном могла наполниться обходящая нас труба.

Но тогда для Казахстана и Туркмении изменились бы условия энерготранзита через Россию. Рисковать этим в Астане и Ашхабаде не стали, резонно рассудив, что синица в руках лучше журавля в небе. А "синица" ? это действующий прикаспийский трубопровод: Средняя Азия ? Россия ? Западная Европа. Через него ежегодно перекачивают около 500 миллионов кубов газа. В среднегодовом исчислении это "стоит" до 40 процентов казахского бюджета и до 70 процентов туркменского.

В прикаспийском городе Туркменбаши (Красноводске) три президента тоже 13 мая решили построить газопровод, параллельный существующему. Его максимальная мощность ? до 30 миллиардов кубов газа в год ? в 60 раз превышает сегодняшний объем транзита. А раз так, то на поставку газа по диверсифицированному маршруту через Каспийское море сырья не хватит. В политическом же смысле мы упрочили не только влияние в Средней Азии, но в значительной степени лишили Запад предмета торга. Хотя с другой стороны, Астана и Ашхабад наверняка потребуют от России и повышения закупочных цен, и дополнительных инвестиций. Которые, что ни говори, зависят от объема наших продаж на Запад.

Эта диалектическая проблема ? кто от кого больше зависит: покупатель от продавца или наоборот? Конечно, лучше, если они дружат. Но Россия и Запад вступили на зыбкое поле полуконкуренции-полуконфронтации. В той степени, в которой конкуренция (добавим: как и отношения поставщика с потребителем) укрепляют взаимозависимость сторон (один без другого ? никак), конфронтация их разводит. Разница между ними состоит в том, что при конкуренции выигрывают обе стороны, при конфронтации ? одна за счет другой.

В наших же условиях конфликтолог советует пока не поздно подключить к торгу "параллельные ценности". Некоторые из них для него очевидны. Хотя решение принимает политик по "представлению" экономиста.

Во-первых, это такая степень диверсификации энергопоставок, которая не исключала бы нашего в ней участия. И, разумеется, не обеспечивалась бы тревожащим нас военным присутствием по маршруту прокладки альтернативного трубопровода. Мы ? о натовских планах в Закавказье и Черном море. Во-вторых, это весьма насущный для нас "размен" подводными трубами ? Балтика на Каспий. Отсрочка строительства Североевропейского газопровода, тем более, его срыв нас ущемляет не меньше, чем зависимость Евросоюза от российского сырья. В-третьих, скажем прямо: отбор нефти с не поделенного Каспия ? напрямик в турецкий порт Джейхан - нас тоже задевает.

В начале апреля мы предложили свой вариант энергетической диверсификации ? трансбалканский нефтепровод Бургас-Александропулос. После его строительства "бесспорная" каспийская, а заодно и российская нефть попадет на мировой рынок в обход турецкого Средиземноморья, то есть по укороченному маршруту. В ответ Запад рассчитывает "приплюсовать" к каспийской нефти еще и казахскую, чтобы пустить ее опять-таки через Джейхан. Нет ли здесь поля для компромисса?

Еще больше возможностей открывает любимый Западом "линкидж" - увязка разнородных условий. Например, политических. Тут диапазон - от натовского расширения до смягчения позиции по Чечне. Хотя даже "безответственный" конфликтолог понимает: политика, как и дипломатия ? это искусство достижения реалистичных целей. Пока же тактически выиграв в Средней Азии, мы усилили стратегическое противостояние на глобальном фронте XXI века ? энергетическом.