На саммите ШОС в Астане в июне этого года два национальных флага - Индии и Пакистана - будут установлены рядом с флагами  полноправных членов организации. Пройдут и другие церемонии по поводу долгожданного пополнения рядов ШОС.

Путь к полному членству двух стран Южной Азии в ШОС был долгим, и за время пути с одним из этих государств – Индией – произошла разительная перемена. Это сегодня совсем другая страна, чем, допустим, пять лет назад. Пакистан остался в общем-то прежним, а вот в Индии идет настоящая революция. Идейная, политическая и даже религиозная. Поэтому давайте попробуем разобраться, что происходит в стране, вошедшей в ШОС.

         Одна партия

Начинать разговор надо с религии, причем речь об основной для Индии – индусской.

Слово «индус» означает вовсе не любого гражданина Индии, а исключительно приверженца индуизма. Суть революции, происходящей в Индии в последние годы, в том, что ее индусское большинство вспомнило о своей уникальной религиозной, культурной и прочей принадлежности, гордится ею и ставит множество вопросов политикам - тех накопившихся вопросов, которые раньше было не положено обсуждать за пределами своей улицы или круга друзей. Вопросов, которые давно уже тихо подтачивали стабильность общества.

Этот процесс, как мы сейчас видим, лежал в основе грандиозной победы правящей партии Бхаратия Джаната (БДП) на всеобщих выборах весной 2014 года. Но одни выборы, пусть даже общенациональные, еще могли показаться единичным и даже случайным событием, всплеском эмоций избирателя.

Однако дальше пошла почти сплошная цепочка побед. Например, на местных выборах в штате Уттар-Прадеш в начале марта этого года победа получилась еще более убедительная, чем в 2014 году. Это во многих смыслах главный штат страны, с населением в 200 миллионов человек. Теперь получается, что у БДП власть не только на федеральном уровне. Она сегодня правит, самостоятельно или в коалиции с местными партиями, в 17 штатах. В 4 штатах сохраняется власть бывшей главной партии страны – Индийского национального конгресса, и еще в двух штатах у власти - левые партии. Это полная смена политического пейзажа И полная смена национальной идеологии.

Новая Индия в ШОС означает многое – и возможность ее гораздо большего сближения с нынешним составом организации, и довольно сложный переходный период.

         Свои ценности

Общая картина перемен в Индии распадается на множество конкретных сюжетов. Вот в Уттар-Прадеше после победы БДП решили отменить мусульманам государственные субсидии на хадж в Мекку – если у них доход позволяет заплатить самим. И не только потому, что никто не платит индусам за путешествие к священному Гангу, а из-за коррупционных схем внутри системы раздачи денег. И еще потому, что на хадж полагается тратить свои, заработанные средства, хотя помощь неимущим никто не отрицает.

Но почему этого не было сделано раньше? И тут мы получаем – из идущих в индийских СМИ дискуссий – неожиданный ответ. Страна под властью конгрессистов 70 лет жила с «общечеловеческой» идеей, что религия отделена от государства, и что в многообразной Индии все религиозные общины равны. Идея блестящая, а исполнение ее – нет. Получилось, что подавляющая часть населения, индусы, считала себя угнетаемым большинством. А меньшинства, чтобы все и правда были равны, получали особые права - например, субсидии на хадж. И множество прочих привилегий.

Как только в Индии нашлась политическая сила, которая прорвала заговор молчания относительно подобных тем, вся страна начала голосовать за нее. 

Еще сюжеты: главным министром Уттар-Прадеша стал человек БДП, Йоги Адитьянат, кстати, безумно популярный. Он не просто индус, он монах одного из религиозных орденов. Раньше такое не очень-то случалось. Или: в штате Гуджарат готовится закон, по которому судебные дела по убийству священной (то есть любой) коровы - из тех, где подозреваемых не будут выпускать под залог.

Индия по сути делает себя заново, а это процесс бурный и опасный. Победители ведь бывают разные, иногда весьма мстительные и недобрые.

Очень интересно читать в индийских газетах общие слова и лозунги – «возрождение надежды на восстановление индусской идентичности», «гордись, заявляя, что ты – индус», «носить красную точку на лбу считалось признаком отсталости, но все изменилось, когда новое поколение, молодежь, уверенно потянулось к религии».

То есть, понятно, что происходит: новые поколения устали от ценностей, носящих наднациональный характер, и вспомнили о коренных индийских и конкретно индусских ценностях. Об индуизме можно рассказывать годами, но общее впечатление, что ключевые идеи его те же, что, допустим, у христианства, да кстати, у ислама и других религий. Ненасилие и подавление собственного гнева, компромисс через диалог, вера в добро как часть изначально существующего во Вселенной нравственного миропорядка… Кстати, тысячи православных пилигримов из России в Индии как дома – в духовном смысле, прежде всего.

Но что меняется в повседневной жизни индийца просто от осознания того, что у него есть ценности, отличающие его или сближающие с другими народами? Он ведь сам каким был, таким и остался, просто он раньше, как герой Мольера, «не знал, что говорит прозой».

Тем не менее изменилось многое – попросту люди, судя по всему, стали чувствовать себя лучше. То есть, перед нами что-то, имеющее отношение к устройству человека, который, возможно, не может существовать просто так – без смысла и цели, лишь чтобы жить.

И вот, в одной из индийских газет, цитата дня. Они там каждый день печатают такие цитаты, подбирая нечто, перекликающееся с сегодняшним моментом. В данном случае - Джон Стюарт Милль, британский философ, 1806-1873: «Война уродлива, но это не самое уродливое, что есть на свете. Куда хуже упадок и деградация патриотических чувств, когда люди думают, что нет ничего такого, ради чего стоило бы воевать».

         А если «такого» нет, то зачем жить?

         ШОС для Дели может стать важнее

Премьер страны Нарендра Моди строит новую Индию. Он был известен как талантливый менеджер на посту главного министра штата Гуджарат. Сейчас в планах - километры дорог и мостов, создание новых городов, взлет ВВП (индийцы обогнали Китай по темпам роста в прошлом году), новая система здравоохранения, уборка мусора. Но почему ничего подобного не получалось у его предшественников, при которых в стране был странный застой и уныние, хотя ничего страшного вроде бы не происходило? Тут вопрос даже не в том, что рост ВВП и счастье – разные вещи. Главное в другом: экономический ли подъем порождает оптимизм, или наоборот?

 Итак, новая страна с громадными перспективами, с получившей жестокий выборный урок космополитичной частью элиты (верхушка Конгресса и его идеологи), и с утверждающейся у власти иной, национальной элитой. Более того, это страна с новой и ставшей довольно активной внешней политикой, где ключевое внимание уделяется соседям, которые раньше почему-то важными странами не считались. То есть создается что-то вроде большого индийского мира, несмотря на традиционно напряженные, и даже обострившиеся, отношения с Пакистаном.

Но не забудем, что заявку в ШОС подавало правительство конгрессистов, а полное членство получило совсем другое правительство. И это означает как минимум две вещи. Чисто логистические неприятности, когда новые «ответственные за ШОС» могут и не знать, какие планы были у прежних ответственных. То же относится к экспертной элите, по большей части конгрессистской. То есть внутри структур ШОС с индийцами будут задержки, случаи взаимного недоумения и прочее. И второе -  приподнятая,  бурная атмосфера в Индии, когда бывает просто не до ШОС.

С Пакистаном все просто и понятно. Он нужен в ШОС как страна, граничащая с Афганистаном – источником как неприятностей, так и деловых возможностей для всех прочих стран организации. Пакистан – давний партнер Китая, и в целом логично продвинуть его на несколько шагов глубже в региональные структуры, где Китай был с самого начала, чтобы обсуждать как вопросы безопасности, так и перспективы развития региона на равных с прочими.

С Индией понятно пока только то, что она – очень самостоятельная и большая мировая сила, и что Центральная Азия теоретически может для нынешнего правительства оказаться важнее, чем для прежнего. Ушедшая индийская элита считала, что Центральная Азия – что-то такое, где нужно в целом развивать присутствие Индии, но в частности можно и не торопиться. Нынешняя будет выстраивать некую новую политику в регионе как раз в процессе работы в структурах ШОС, хотя не только там. Но что это будет за политика – сказать пока трудно.

На саммите ШОС в Астане в июне этого года два национальных флага - Индии и Пакистана - будут установлены рядом с флагами  полноправных членов организации. Пройдут и другие церемонии по поводу долгожданного пополнения рядов ШОС.

Путь к полному членству двух стран Южной Азии в ШОС был долгим, и за время пути с одним из этих государств – Индией – произошла разительная перемена. Это сегодня совсем другая страна, чем, допустим, пять лет назад. Пакистан остался в общем-то прежним, а вот в Индии идет настоящая революция. Идейная, политическая и даже религиозная. Поэтому давайте попробуем разобраться, что происходит в стране, вошедшей в ШОС.

         Одна партия

Начинать разговор надо с религии, причем речь об основной для Индии – индусской.

Слово «индус» означает вовсе не любого гражданина Индии, а исключительно приверженца индуизма. Суть революции, происходящей в Индии в последние годы, в том, что ее индусское большинство вспомнило о своей уникальной религиозной, культурной и прочей принадлежности, гордится ею и ставит множество вопросов политикам - тех накопившихся вопросов, которые раньше было не положено обсуждать за пределами своей улицы или круга друзей. Вопросов, которые давно уже тихо подтачивали стабильность общества.

Этот процесс, как мы сейчас видим, лежал в основе грандиозной победы правящей партии Бхаратия Джаната (БДП) на всеобщих выборах весной 2014 года. Но одни выборы, пусть даже общенациональные, еще могли показаться единичным и даже случайным событием, всплеском эмоций избирателя.

Однако дальше пошла почти сплошная цепочка побед. Например, на местных выборах в штате Уттар-Прадеш в начале марта этого года победа получилась еще более убедительная, чем в 2014 году. Это во многих смыслах главный штат страны, с населением в 200 миллионов человек. Теперь получается, что у БДП власть не только на федеральном уровне. Она сегодня правит, самостоятельно или в коалиции с местными партиями, в 17 штатах. В 4 штатах сохраняется власть бывшей главной партии страны – Индийского национального конгресса, и еще в двух штатах у власти - левые партии.

Это полная смена политического пейзажа (фактически самоуничтожение Конгресса). И полная смена национальной идеологии. Это, примерно, как если бы после победы Дональда Трампа на президентских выборах в США демократическая партия, шаг за шагом, исчезала бы с горизонта, сохранив за собой влияние разве что в Калифорнии и Нью-Йорке. А остались бы только республиканцы - кстати, в чем-то идейные братья БДП.

И самое интересное, что идеологи и аналитики из Индии (или, к примеру, из Китая) так и говорят: "трампистская революция" - глобальная, началась в Индии в 2014 году. И теперь у власти в самых больших державах мира находятся одинаковые по стилю мышления люди: Си Цзиньпин в Китае, Нарендра Моди в Индии и Владимир Путин в России. Но также и Дональд Трамп в США, и еще несколько политиков в менее крупных странах. Общий знаменатель –  все они олицетворяют подъем национальных чувств и самосознания вместо «общечеловеческих ценностей». Пришла эпоха возвращения национальных государств, хотя это не значит, что они будут в любой ситуации любить друг друга. Наоборот, мир от этого может стать даже опаснее.

Новая Индия в ШОС означает многое – и возможность ее гораздо большего сближения с нынешним составом организации, и довольно сложный переходный период.

         Свои ценности

Общая картина перемен в Индии распадается на множество конкретных сюжетов. Вот в Уттар-Прадеше после победы БДП решили отменить мусульманам государственные субсидии на хадж в Мекку – если у них доход позволяет заплатить самим. И не только потому, что никто не платит индусам за путешествие к священному Гангу, а из-за коррупционных схем внутри системы раздачи денег. И еще потому, что на хадж полагается тратить свои, заработанные средства, хотя помощь неимущим никто не отрицает.

Но почему этого не было сделано раньше? И тут мы получаем – из идущих в индийских СМИ дискуссий – неожиданный ответ. Страна под властью конгрессистов 70 лет жила с «общечеловеческой» идеей, что религия отделена от государства, и что в многообразной Индии все религиозные общины равны. Идея блестящая, а исполнение ее – нет. Получилось, что подавляющая часть населения, индусы, считала себя угнетаемым большинством. А меньшинства, чтобы все и правда были равны, получали особые права - например, субсидии на хадж. И множество прочих привилегий.

В итоге воспроизвелась ситуация с афроамериканцами в США, которым там фактически платят за их статус меньшинства. В итоге создаются громадные гетто, жителям которых не надо работать, и это их вдобавок очень сердит, они ненавидят белое большинство.

Как только в Индии нашлась политическая сила, которая прорвала заговор молчания относительно подобных тем, вся страна начала голосовать за нее. Разгромленный Конгресс называет эту силу, БДП, «религиозной» и «индусской» партией, думая, что это – обвинение. Но вот в Германии целых две партии со словом «христианская» в названии, они даже правящие, и вроде бы ничего. И так не только в Германии.

Еще сюжеты: главным министром Уттар-Прадеша стал человек БДП, Йоги Адитьянат, кстати, безумно популярный. Он не просто индус, он монах одного из религиозных орденов. Раньше такое не очень-то случалось. Или: в штате Гуджарат готовится закон, по которому судебные дела по убийству священной (то есть любой) коровы - из тех, где подозреваемых не будут выпускать под залог.

Индия по сути делает себя заново, а это процесс бурный и опасный. Победители ведь бывают разные, иногда весьма мстительные и недобрые.

Очень интересно читать в индийских газетах общие слова и лозунги – «возрождение надежды на восстановление индусской идентичности», «гордись, заявляя, что ты – индус», «носить красную точку на лбу считалось признаком отсталости, но все изменилось, когда новое поколение, молодежь, уверенно потянулось к религии».

То есть, понятно, что происходит: новые поколения устали от ценностей, носящих наднациональный характер, и вспомнили о коренных индийских и конкретно индусских ценностях. Об индуизме можно рассказывать годами, но общее впечатление, что ключевые идеи его те же, что, допустим, у христианства, да кстати, у ислама и других религий. Ненасилие и подавление собственного гнева, компромисс через диалог, вера в добро как часть изначально существующего во Вселенной нравственного миропорядка… Кстати, тысячи православных пилигримов из России в Индии как дома – в духовном смысле, прежде всего.

Но что меняется в повседневной жизни индийца просто от осознания того, что у него есть ценности, отличающие его или сближающие с другими народами? Он ведь сам каким был, таким и остался, просто он раньше, как герой Мольера, «не знал, что говорит прозой».

Тем не менее изменилось многое – попросту люди, судя по всему, стали чувствовать себя лучше. То есть, перед нами что-то, имеющее отношение к устройству человека, который, возможно, не может существовать просто так – без смысла и цели, лишь чтобы жить.

И вот, в одной из индийских газет, цитата дня. Они там каждый день печатают такие цитаты, подбирая нечто, перекликающееся с сегодняшним моментом. В данном случае - Джон Стюарт Милль, британский философ, 1806-1873: «Война уродлива, но это не самое уродливое, что есть на свете. Куда хуже упадок и деградация патриотических чувств, когда люди думают, что нет ничего такого, ради чего стоило бы воевать».

А если «такого» нет, то зачем жить?

         ШОС для Дели может стать важнее

 Премьер страны Нарендра Моди строит новую Индию. Он был известен как талантливый менеджер на посту главного министра штата Гуджарат. Сейчас в планах - километры дорог и мостов, создание новых городов, взлет ВВП (индийцы обогнали Китай по темпам роста в прошлом году), новая система здравоохранения, уборка мусора. Но почему ничего подобного не получалось у его предшественников, при которых в стране был странный застой и уныние, хотя ничего страшного вроде бы не происходило? Тут вопрос даже не в том, что рост ВВП и счастье – разные вещи. Главное в другом: экономический ли подъем порождает оптимизм, или наоборот?

 Итак, новая страна с громадными перспективами, с получившей жестокий выборный урок космополитичной частью элиты (верхушка Конгресса и его идеологи), и с утверждающейся у власти иной, национальной элитой. Более того, это страна с новой и ставшей довольно активной внешней политикой, где ключевое внимание уделяется соседям, которые раньше почему-то важными странами не считались. То есть создается что-то вроде большого индийского мира, несмотря на традиционно напряженные, и даже обострившиеся, отношения с Пакистаном.

Но не забудем, что заявку в ШОС подавало правительство конгрессистов, а полное членство получило совсем другое правительство. И это означает как минимум две вещи. Чисто логистические неприятности, когда новые «ответственные за ШОС» могут и не знать, какие планы были у прежних ответственных. То же относится к экспертной элите, по большей части конгрессистской. То есть внутри структур ШОС с индийцами будут задержки, случаи взаимного недоумения и прочее. И второе -  приподнятая,  бурная атмосфера в Индии, когда бывает просто не до ШОС.

С Пакистаном все просто и понятно. Он нужен в ШОС как страна, граничащая с Афганистаном – источником как неприятностей, так и деловых возможностей для всех прочих стран организации. Пакистан – давний партнер Китая, и в целом логично продвинуть его на несколько шагов глубже в региональные структуры, где Китай был с самого начала, чтобы обсуждать как вопросы безопасности, так и перспективы развития региона на равных с прочими.

С Индией понятно пока только то, что она – очень самостоятельная и большая мировая сила, и что Центральная Азия теоретически может для нынешнего правительства оказаться важнее, чем для прежнего. Ушедшая индийская элита считала, что Центральная Азия – что-то такое, где нужно в целом развивать присутствие Индии, но в частности можно и не торопиться. Нынешняя будет выстраивать некую новую политику в регионе как раз в процессе работы в структурах ШОС, хотя не только там. Но что это будет за политика – сказать пока трудно.