В Совместном заявлении МИД от 4 июля Россия и КНР выдвинули предложения по немедленной деэскалации военной напряжённости на Корейском полуострове путём реализации «двойной заморозки» (американо-южнокорейских манёвров и ракетно-ядерных испытаний КНДР), российского трёхэтапного плана урегулирования ситуации на базе скорейшего запуска переговорных механизмов. Естественно, что первой необходимой предпосылкой создания минимально приемлемой атмосферы для возобновления диалога является существенное снижение военной активности, отказ сторон от воинственной риторики с целью деэскалации напряжённости, которая сейчас «зашкаливает».

Российская дорожная карта определяет, что единственно реалистичным путём достижения конечной цели денуклеаризации Корейского полуострова является постепенное продвижение от решения более простых вопросов к более сложным. На третьем этапе подразумевается, что денуклеаризация будет осуществляться в рамках новой региональной структуры безопасности с обеспечением надёжных гарантий равной неделимой безопасности всем её участникам, в том числе на путях нормализации межгосударственных отношений КНДР – США, КНДР – Япония, а также замены Соглашения о перемирии 1953 г. комплексной системы мира на Корейском полуострове и в Северо-Восточной Азии (СВА).

Вашингтон с ходу отверг этот план, увидев в нём лишь стремление Москвы и Пекина подорвать систему американских военно-политических союзов в СВА, а представитель США в СБ ООН Никки Хэйли даже назвала его «оскорбительным», и это ещё один тревожащий фактор. Он заостряет вопрос о реальных целях США на Корейском полуострове, если даже в шаге от роковой черты они отвергают предложения о переговорах.

К тревожным сигналам следует отнести и резкую переоценку спецслужбами США параметров ракетно-ядерного потенциала КНДР с весьма умеренных на завышенные.

Ряд авторитетных американских экспертов с беспокойством обратили внимание на то, что летом сего года в течение двух недель американское разведсообщество резко повысило свои оценки количества ядерных боеголовок на вооружении Северной Кореи с 20-25 до 60, а также оценку способности северян миниатюризировать ядерные боезаряды для установки их на ракеты и приблизило дату, когда северокорейское ядерное оружие окажется способным достичь территории США. При этом, по мнению учёных из авторитетного Брукингского института, была организована целенаправленная утечка этих данных в СМИ. Источники такой алармистской информации не раскрываются, не ясна и аудитория, которой в первую очередь эти утечки предназначены.

На данный факт обратили внимание и в других странах. В России оценки военными специалистами параметров ракетно-ядерного потенциала КНДР и их последних испытаний отличаются значительно большей сдержанностью. С таких же позиций выступает и МИД РФ. Директор департамента по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями МИД РФ М. Ульянов в интервью агентству Bloomberg 7 ноября подчеркнул, что КНДР сможет нанести удар по США ракетами большой дальности не раньше чем через два-три года, но «если мы не сможем найти политическое решение», власти КНДР «неизбежно» в течение указанного срока получат в свое распоряжение межконтинентальные баллистические ракеты. «Нам нужно остановить эти программы сейчас», – сказал М. Ульянов.

Однако используемые до сих пор меры по обузданию ракетно-ядерной программы КНДР не работают. Речь идёт, прежде всего, об увлечённости Запада расширением и углублением санкций против Пхеньяна при отказе от диалога с ним. Только в 2017 г. уже приняты четыре резолюции СБ ООН с суровыми, удушающими рестрикциями (кроме того, в 2016 г. их было три, а всего начиная с 2006 года – 18!). За это время ракетно-ядерная программа Пхеньяна только ускорилась и добилась очевидного прогресса.

Все меньше остаётся сомнения в том, что курс США направлен на скорейшее формирование режима непроницаемой изоляции и полной экономической блокады Северной Кореи. Пусть аналитики различных стран сами определят, насколько такой подход соответствует официальным заявлениям государственного секретаря США об отсутствии намерения ускорить коллапс КНДР. По нашему убеждению, такая линия ещё больше обостряет ситуацию на полуострове и приближает стороны к роковой черте.

Подобный подход Вашингтона, отражением которого стали последние резолюции СБ ООН, не оставляет Ким Чен Ыну шансов на то, чтобы даже попытаться изменить своё поведение. Потому что он прекрасно понимает, что согласие на предлагаемый Соединёнными Штатами вариант переговоров равносилен капитуляции и «быстрой смерти» возглавляемого им государства. Опыт С. Милошевича, С. Хусейна, М. Каддафи не оставил у него сомнений, что малейшая односторонняя уступка непременно приведёт к лавинообразному росту новых требований США, в том числе бесконечных и всё более интрузивных инспекций с неизбежным и скорым финишем – ликвидацией северокорейского государства.

Поэтому Россия всё громче заявляет, что потенциал санкций исчерпан и одно лишь наращивание давления не заставит Пхеньян отказаться от своих целей, необходимо скорейшее возобновление переговорного процесса. «... По мнению России, – подчёркивает В.Путин, – расчёт на то, что можно остановить ракетно-ядерные программы КНДР исключительно давлением на Пхеньян, ошибочен и бесперспективен. Необходимо решать проблемы региона путём прямого диалога всех заинтересованных сторон без выдвижения предварительных условий. Провокации, давление, воинственная и оскорбительная риторика – это путь в никуда».

Об этом же всё чаще стали говорить и в авторитетных мозговых центрах в США, критикующих воинственную риторику своего президента в том духе, что «заигрывание с превентивной войной – рана, нанесённая самому себе». Ведущие представители Института Брукингса, показав, что в других частях мира учения войск США обычно осуществляются силами в 4-10 тысяч человек, рассчитали, что сокращение масштабов совместных американо-южнокорейских манёвров до 10 000 человек, а также проведение их время от времени в Австралии или Калифорнии, не снизит уровень боеготовности союзных войск в Южной Корее.

С одной стороны, это даёт определённые основания надеяться, что нынешний раунд угрожающей риторики, обоюдных острых провокационных действий, крайней неуступчивости является фазой подготовки к серьёзным переговорам, в рамках которых обе стороны пытаются обеспечить себе наиболее приемлемые стартовые позиции.

С другой стороны, чтобы не перешагнуть роковую черту, необходимо не ждать, а энергично действовать уже сейчас. Поэтому Россия стала всё чаще и тверже заявлять, что не санкции в отношении КНДР, а диалог с ней может помочь избежать непоправимого. Президент РФ В. Путин на Восточном экономическом форуме во Владивостоке подчеркнул: «Мы не признаём ядерный статус Северной Кореи... В то же время понятно, что решить проблемы Корейского полуострова одними лишь санкциями и давлением невозможно. Не стоит поддаваться эмоциям и загонять Северную Корею в угол. Сейчас как никогда всем необходимо проявить хладнокровие и избегать шагов, ведущих к эскалации напряжённости. Без политико-дипломатического инструментария сложившуюся ситуацию сдвинуть с места крайне сложно, а если быть более точным, я считаю, невозможно вообще». Российский лидер вспомнил историю шестисторонних переговоров и отметил, что не только и не столько КНДР виновата в их срыве. В 2005 году заинтересованные стороны «практически обо всём договорились... КНДР согласилась свернуть ядерную программу, другие участники процесса пообещали развернуть переговоры. Но кто-то потребовал от КНДР того, чего она не обещала, и постепенно эта ситуация деградировала до сегодняшнего уровня», напомнил В. Путин.

Эту линию вновь подтвердил министр иностранных дел РФ С. Лавров на саммите АТЭС 8 ноября: «Мы не раз уже высказывали свое отношение о том, что происходит: мы убеждены, что обмен угрозами и даже обмен оскорблениями, а такие вещи тоже имели место с обеих сторон, ни к чему хорошему не приведет... Нужно садиться и договариваться, есть российско-китайское предложение. Мы убеждены, что альтернативы мирному урегулированию нет».

На сегодняшний день реальность такова, что на фоне обостряющегося кризиса между Пхеньяном и Вашингтоном и осложнения северокорейско-китайских отношений Россия осталась единственной среди ведущих держав, которая сохраняет конструктивное сотрудничество с КНДР. Не случайно в последние месяцы в Москву зачастили официальные эмиссары из заинтересованных государств, прежде всего из США, КНДР, КНР, РК. На Россию смотрят сейчас – кто с надеждой, кто с раздражением – как на важнейшего игрока, чей потенциал балансировки ситуации на Корейском полуострове повышается.

Здесь уместно разъяснить важный эпизод в российско-северокорейских отношениях. Для многих стал неожиданным указ президента РФ № 484, подписанный В. Путиным 14 октября, о введении болезненных санкций против КНДР. Многие комментаторы предположили, что в политике России по отношению к Пхеньяну произошёл крутой перелом: мол, терпение Москвы лопнуло и она решила примерно наказать Северную Корею за ракетно-ядерный авантюризм. В действительности всё обстоит иначе.

Во-первых, ошибкой является утверждение о том, что нынешние санкции Москвы введены в качестве реакции на последнее, шестое по счёту ядерное испытание, осуществлённое Северной Кореей 3 сентября 2017 года, по поводу чего СБ ООН 12 сентября принял резолюцию 2375. На самом деле в отмеченном указе президента РФ речь идёт об ответе на предшествующий, пятый подрыв ядерного заряда, произведённый 9 сентября 2016 года.

Во-вторых, многие СМИ представили данный шаг В. Путина как подтверждение якобы того, что Москва наконец решила присоединиться к курсу Запада на полную изоляцию и экономическую блокаду Северной Кореи.

На самом деле в упомянутом указе подчёркивается, что речь идёт о мерах по выполнению резолюции СБ ООН 2321 от 30 октября 2016 г., посвящённой осуждению пятого испытания ядерного оружия КНДР. Здесь всё понятно. Проголосовав за данную резолюцию в октябре прошлого года, Россия, как и другие члены Совета Безопасности, взяла на себя обязательства исполнять прописанные в резолюции рестрикции в отношении КНДР. Чтобы их выполнять, их надо воплотить в национальные меры.

Почему именно сейчас? Да просто потому, что процесс воплощения международных обязательств в государственную практику в России занимает около года. Сначала центр рассылает в заинтересованные министерства и ведомства (министерства финансов, транспорта, экономического развития и многие другие) задания по выработке конкретных ограничительных мер на их участках работы и в рамках их компетенций. Затем данные организации определяют рестрикции в конкретных сферах и возвращают свои предложения в правительство, где они обобщаются и передаются в администрацию президента, на основе чего готовится президентский указ. На всё это, повторим, уходит около года. Так происходило и с аналогичными актами в рамках предшествующих резолюций СБ ООН.

Другими словами, последние октябрьские рестрикции не имеют ничего общего с пересмотром позиции России в отношении КНДР.

Позиция Москвы по этим вопросам ясна. РФ последовательно выступает за денуклеаризацию Корейского полуострова, но исключительно мирным, дипломатическим путём. В Москве понимают мотивы поведения Пхеньяна и причины, подтолкнувшие его пойти по пути создания ядерного оружия, но не признают его ядерной статус.

Объяснение этому простое. Исходя из своих обязательств как одного из депозитариев Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и собственных национальных интересов, Россия глубоко заинтересована в сохранении глобального режима нераспространения ОМП. Конечно, эти санкции накладывают ограничения на возможности российско-северокорейского экономического сотрудничества, но когда КНДР приняла решение проводить испытания, она знала позицию России и понимала, какие действия с её стороны последуют.

Одновременно с этим Россия признаёт законные озабоченности КНДР собственной безопасностью и стремится найти взаимопонимание по этой проблеме со всеми заинтересованными сторонами, прежде всего Соединёнными Штатами, РК, Японией. Россия твёрдо выступает за скорейшее возобновление переговорного процесса на различных треках, в том числе американо-северокорейском и многостороннем. Эта позиция России хорошо известна в Пхеньяне и остаётся неизменной.

Источник: Фонд стратегической культуры