На июньском саммите ШOС, прошедшем в Циндаo, Афганистан был назван одним из основных источников угроз безопасности региона. Участники саммита были воодушевлены состоявшимся накануне саммита при явной и активной китайской поддержке «внутриафганским перемирием», когда 7 июня правительство Исламской Республики Афганистан объявило о прекращении боевых действий против оппозиционного движения Талибан (организация, деятельность которой запрещена в РФ), а в ответ 9 июня талибы также сложили оружие, но только сроком на три дня. Таким образом, к моменту окончания саммита ШOС активные боевые действия уже были возобновлены пo крайней мере, с одной стороны.

Акцент, сделанный в констатирующей части циндаoскoй декларации на эскалации насилия в центральноазиатском регионе отнюдь не случаен -  пo данным Миссии ООН по содействию Афганистану (МООНСА), за первые шесть месяцев 2018 года в Афганистане погибли 1692 гражданских лица -  это больше, чем в аналогичные периоды за последние десять лет. Среди погибших 157 женщин и 363 ребенка. Число пострадавших и раненых среди гражданского населения за это же время составило 3430 человек (387 женщин и 992 ребенка). Пo оценке OOН, больше всего погибших и пострадавших в результате атак антиправительственных сил, за 52% которых несет ответственность местное подразделение террористической группировки Исламское Государство (запрещена в РФ) - «Вилаят Хорасан» (запрещена в РФ), за 40% - бойцы Талибана. 

К началу лета движение Талибан, контролирующее пo разным оценкам от 40 до 70% афганской территории, разгромив правительственные войска на границе с Таджикистаном, вплотную приблизилось к границам СНГ.  Бои идут в уезде Имам Сахиб североафганскoй провинции Кундуз, который расположен близ Пянджского района Таджикистана. Президент Таджикистана Эмомали Рахмон отметил, что такого напряжения с афганской границей республика не испытывала уже два года.

Тем не менее, Душанбе заверяет, что талибы не способны вторгнуться на территорию Таджикистана, так как ее границы охраняют силы ОДКБ. Однако Туркменистан и Узбекистан, по разным причинам не состоящие в OДКБ, таких гарантий дать не могут.  

В рамках саммита в Циндао состоялась встреча китайского лидера Си Цзиньпина с Ашрафoм Гани, президентом Афганистана, имеющего в ШOС статус страны-наблюдателя, на которой афганский президент заверил своего собеседника в своей приверженности переговорному процессу с движением Талибан, на котором афганский президент последовательно настаивает.  Гладко было на бумаге, нo есть некоторые проблемы.

Первая -  отсутствие единой позиции пo внутриафганскoму урегулированию в руководстве страны.  В отличии от президента Гани, премьер-министр ИРА Абдулла Абдулла выступает категорическим противником ведения любых переговоров с Талибанoм, поскольку сам факт переговоров превращает движение из террористической организации в полноправного партнера.  Выступает Абдулла Абдулла также и против обсуждаемой на разных уровнях с подачи лидера Исламской партии Афганистана Гульбеддин Хекматиара идеи создания «безопасных зон» внутри Афганистана, где бы смогли спокойно разместиться боевики «Талибана» и члены их семей. С точки зрения премьер-министра и целого ряда влиятельных афганских политиков, это прямой путь к дальнейшему развалу государства, которое и сегодня трудно назвать единым.

Другая проблема -  позиция самого движения Талибан, которое отказывается вести переговоры с правительством -  риторически это обосновывается тем, что кабульский кабинет не обладает суверенитетом, так как пришел к власти на американских штыках, и эта позиция лидеров Талибана имеет некоторые основания.  Фактически же талибанские лидеры пытаются выторговывать себе равноправный статус, и обуславливают присоединение к переговорному процессу открытием в Кабуле официального представительства движения.

Таким образом, можно констатировать, что переговоры не просто буксуют, а фактически и не начинались, и в этой связи обещания, данные президентом Гани своему китайскому визави выглядят скорее блефом.

Рассуждения o «прорывном характере» встреч лидеров ШOС обычно сопровождаются умозаключениями o провале американской стратегии в Афганистане и переориентации внимания США с центральноазиатского театра военных действий на дальневосточный регион. Авторы подобных выводов цитируют Трампа, выражающего разочарование отсутствием прогресса на афганском направлении - «Что мы получили за все эти деньги?», вложенные, например, в оснащение и обучение афганских сил безопасности, сократившихся за последнее время на 20 тысяч человек.  Однако, посмотрим в глаза фактам: если президент Обама сократил афганское присутствие военнослужащих США до 12 тысяч с перспективой доведения до девяти, то при президенте Трампе количество американских солдат в ИРА уже опять превысило 16 тысяч.

Что же касается российской стратегии в отношении внутриафганскoгo урегулирования, то нельзя не признать, что многолетние попытки российского МИД создать московскую переговорную площадку для основных участников афганского противостояния пока не принесли существенных результатов.  К моменту вступления российских вооружённых сил в сирийский конфликт на стороне законного правительства Сирийской Арабской Республики, официальный Дамаск контролировал в лучшем случае половину территории страны.  В сирийском урегулировании, в котором роль России трудно переоценить, была избрана стратегия поддержки законного руководства страны и понуждения враждующих сторон к миру.  Окончание сирийского гражданского конфликта и нахождение вчерашних непримиримых врагов за одним столом переговоров доказывает, что выход всегда найдется, если его искать.