Соглашение рассчитано на 25 лет и представляет собой, как принято теперь говорить, «дорожную карту», охватывающую все сферы двусторонних отношений. Документ - это результат шестилетних консультаций, которые начались еще в 2016 году. Тогда во время визита президента ИРИ Хасана Роухани  в Пекин  Иран и Китай выступили с заявлениями, в которых объявили о повышении уровня двусторонних отношений до всеобъемлющего стратегического партнерства.

     Соглашение – документ рамочный, открывающий возможность для заключения соглашений между компаниями и ведомствами. По оценкам западных СМИ,  речь может идти об объемных инвестициях КНР в иранскую экономику в обмен на импорт иранской нефти по льготной цене. В минувший  вторник иранское агентство Fars подтвердило, что Китай намерен вложить 400 миллиардов долларов в течение четверти века, иными словами, в среднем по 16 миллиардов долларов год. За счет таких вливаний экономика Ирана ежегодно может прирастать несколькими крупными предприятиями инфраструктурного характера.

  Для сравнения в наиболее благоприятный год с марта 2017 по март 2018 г., когда страна смогла ненадолго вздохнуть без санкций, объем иностранных инвестиций достиг всего 12,7 миллиардов долларов.

     Как отмечают иранские информационные агентства, интерес Китая, скорее всего, будет связан с инвестициями в нефтегазовую отрасль и инфраструктуру, которая могла бы в дальнейшем интегрироваться в глобальный китайский проект «Один пояс – один путь» по расширению торговли с Европой, Азией и Африкой. То есть, речь может идти о капиталовложениях в создание объектов транспортировки нефти и газа,  логистики и транспорта.

    Так, Пекин может вернуться на крупнейшее иранское газовое месторождение Южный Парс, а также на разработку ряда нефтяных месторождений. Ожидается, что КНР доведет до логического завершения строительство газопровода между Ираном и Пакистаном, по которому газ пойдет в Китай.  Речь может также идти, например, о строительстве  крупного порта с нефтеналивным терминалом на южном побережье ИРИ. Это было бы логично, учитывая общую стратегию Пекина на расширение своих инвестиций в крупнейших портах Азии и Европы. Порты в Оманском заливе с близким выходом к Индийскому океану интересны Китаю и в качестве перевалочных пунктов при транзите растущего китайского грузопотока  в Африку. 

     Все последние годы Китай остается крупнейшим торговым партнером Ирана.  На КНР приходится 20% общего объема внешней торговли Исламской Республики.  Китай также является крупнейшим импортером ее нефти. До санкций ИРИ отгружала китайским компаниям более 585 тысяч баррелей нефти в день из общего объема в 2,4 миллиона баррелей.  Как утверждает агентство Fars, стороны намерены наращивать санкционный экспорт нефти, который в последние годы резко сократился.  Еще в 2019 году издание Petroleum Economist, ссылаясь на анонимный источник в иранском нефтяном секторе, сообщило, что в рамках возможной сделки «нефть в обмен на инвестиции» размер скидки со стоимости барреля может быть более 30%.

    Китай давно присутствует в иранском автопроме, второй по величине отрасли иранской экономики после нефтегазовой. После введения американских санкций в 2018 году французские автомобилестроители Peugeot и Renault, которые вместе контролировали 38% иранского рынка, вышли из него.  Свято место пусто не бывает, и его очень скоро быстрыми темпами стали заполнять китайские автомобили, доступные растущему иранскому среднему классу. Китай давно присматривался к иранской автомобильной промышленности.   Уже сейчас China Brilliance, а также другие автомобильные модели, собранные одним из крупнейших иранских  автопроизводителей Saipa, входят в десятку самых популярных в Иране. Так что не будет неожиданностью, если КНР создаст в Иране новые предприятия по производству или сборке «народных» автомобилей и станет ключевым игроком на иранском авторынке.

    Еще одно возможное направление приложения китайских инвестиций – строительство и расширение метрополитенов в иранских городах-миллионниках.  На этом рынке китайские метростроевцы присутствуют уже довольно продолжительное время.

    По данным западных СМИ, пакт о партнерстве также предоставит китайскому правительству значительное присутствие в широком спектре других проектов - от инфраструктуры безопасности и телекоммуникаций до здравоохранения и туризма.

    Пекин планомерно и напористо реализует свою глобальную идею современного «шелкового пути». Если речь действительно идет о сотнях миллиардов долларов, то с таким инвестиционным заходом в Иран, который по праву можно оценить как инвестиционную экспансию, Китай приобретает просто колоссальное влияние на Ближнем и Среднем Востоке. Одновременно Китай будет еще более отчетливо проявлять свою заинтересованность в формировании системы безопасности в районе Персидского залива, Ближнего Востока и Центральной Азии.

    Когда-то в древности и средневековье торговля шелком и транзит этого нежного товара из Китая в Переднюю Азию и Европу через Персию способствовал формированию крупнейших иранских центров, развитию собственных персидских ремесел и торговли. Экономический эффект от нынешнего проекта может оказаться для Ирана вполне сопоставимым с тем, что когда-то принес «шелковый путь».  

     Если в части инвестиций долгосрочное китайско-иранское соглашение будет реализовано, то Исламская Республика получит те финансовые вливания, в которых она остро нуждается все годы жестких экономических преград, сооруженных вокруг нее США и Европой. В 2017 году на волне оптимистичных ожиданий после вступления в силу ядерного соглашения СВПД и отмены санкций Тегеранская палата торговли, промышленности, шахт и сельского хозяйства приводила такие оценки: Ирану потребуется 50 миллиардов долларов иностранных инвестиций в год для стабильного экономического развития. Если это так, то китайские инвестиции смогут обеспечить почти треть иранских нужд в этой сфере.

     Столь внушительные вливания будут иметь и большой кумулятивный эффект, положительно отражаясь на снижении безработицы и инфляции, на росте занятости и уровня жизни, и тем самым снизят социальную напряженность в иранском обществе.

    Напомним, что недавно был продлен на пять лет двадцатилетний российско-иранский Договор об основах взаимоотношений и начата работа над новым всеобъемлющим соглашении о сотрудничестве между Москвой и Тегераном. Безусловно, важнейшим стимулом к заключению всеобъемлющих соглашений с Россией и Китаем является стремление уйти от американских рестрикций. Этого иранский истеблишмент и не скрывает. Так, глава комиссии меджлиса по международной безопасности и внешней политике Моджтаба Зоннур подчеркнул: «Мы стремимся к совместному сотрудничеству и двустороннему взаимодействию с этими странами в области железнодорожного транспорта, дорог, нефтеперерабатывающих заводов, нефтехимии, автомобилей, нефти, газа, бензина, защиты окружающей среды, потому что это может сыграть очень действенную роль в нейтрализации иностранных санкций".

      Как ожидается, Иран и Китай создадут совместный банк, чтобы избежать использования доллара США в двусторонней торговле. «Подорвать  доминирование доллара США в мировой торговле и финансах - главная цель Тегерана, Пекина и Москвы», - уверена  американская The Wall Street Journal, опубликовавшая  в понедельник несколько паническую статью о формировании  антиамериканской оси Иран-Китай.

    В политическом аспекте заключенное с Китаем соглашение – свидетельство основательного разворота Ирана на Восток, как прописано в современной иранской внешнеполитической доктрине, его глубинного разочарования в странах Запада как  в ненадежных партнерах.  «Подписание стратегического документа с Китаем - важный элемент общих усилий по формированию внешнеполитического взгляда на Азию и Евразию с точки зрения сбалансированной и экономически ориентированной политики», - написал в своем сообщении в Twitter спикер иранского меджлиса Мохаммад Багер Галибаф.

     В целом же и новое китайско-иранское соглашение, и российско-иранские договоренности отражают общий системный сдвиг мировой мощи на Восток.