В Исламской Республике Иран (ИРИ) принят персидский солнечный календарь, разработанный ещё Омаром Хайямом, в соответствие с которым сейчас там 1403 год, заканчивающийся 20 марта 2025 г. Однако ИРИ, хотя находится под западными санкциями и в относительной блокаде, не оторвана от мировых процессов, которые ведут свою хронологию по христианскому календарю. Множеством нитей связаны иранцы с остальным миром. В силу этого многие из них встречают также и христианский новый год, подводят его итоги, правда, неофициально.

Для Исламской Республики это был юбилейный год. 45 лет назад 11 февраля 1979 г. в Иране победила исламская революция. Последний шахиншах Персидской империи Мохаммад Реза Пехлеви был свергнут. 2500-летняя персидская монархия прекратила свое существование. На мировой арене появилось новое государство – Исламская Республика Иран, впервые в истории соединившая исламское правление с общедемократическими институтами и в корне изменившая всю внутреннюю архитектуру монархического Ирана.

Исламская революция превратила Иран из союзника США, Израиля и в целом Запада в одного из главных их врагов. Она изменила роль и место Ирана в мировой и региональной политике, тем самым сменив сущность и содержание этой политики, что в итоге трансформировало весь Ближний Восток.

Однако юбилейный 2024 г. был для ИРИ неоднозначным. Как говорят, белые полосы сменялись черными, за позитивными явлениями нарастали негативные.

Пожалуй, наиболее яркими оптимистическими событиями 2024 г. для Ирана было официальное присоединение этой страны к группе БРИКС 1 января, а также всестороннее развитие отношений между Москвой и Тегераном, ярким выражением чего стали встречи, переговоры и консультации на высшем уровне между президентом РФ Владимиром Путиным и новым президентом ИРИ Масудом Пезешкианом. Встречи двух лидеров состоялись 11 октября в столице Туркменистана Ашхабаде на полях Международного форума «Взаимосвязь времен и цивилизаций – основа мира и развития» и чуть позднее 23 октября в России, в Казани в рамках XVI саммита БРИКС.

Важные переговоры В. Путина и М. Пезешкиана определили главные пункты и направления взаимного сотрудничества двух стран на будущее. Была подтверждена значимость и взаимная выгода исторического документа о всеобъемлющем стратегическом партнерстве и намечены сроки его подписания. По имеющимся данным, подписание российско-иранского договора произойдёт в конце января 2025 г. во время визита президента ИРИ Масуда Пезешкиана в Москву.

Вместе с тем 2024 юбилейный год был для ИРИ не только праздничным и радостным, но, как никогда за эти 45 лет, трудным и тернистым, насыщенным разнообразными вызовами во многих сферах жизни страны. 

           Внутренняя обстановка в ИРИ, сложившаяся в 2024 г.

Экономика страны продолжала оставаться в кризисном состоянии. В недавнем обращении к нации в прямом эфире президент Масуд Пезешкиан, одержавший победу на внеочередных выборах в 2024 г., заявил о существенных провалах и дефиците в различных секторах экономики, предупредив, что в некоторых областях «мы стоим на краю пропасти». «В настоящее время мы сталкиваемся с целым рядом проблем и значительным дисбалансом в водоснабжении, электроснабжении, газоснабжении и охране окружающей среды, некоторые из которых находятся на грани краха», — заявил Пезешкиан.

Нехватка газа и электроэнергии привела в 2024 г. к дефициту энергетики, резкому сокращению промышленного производства стали, цемента, продукции нефтехимии, обрабатывающих отраслей и много другого. Дефицит электроэнергии также нарушил коммерческую деятельность, сократил доходы домохозяйств и привел к потерям в промышленном производстве, что еще больше повлияло на уровень занятости.

Иранские власти в конце 2024 г. вынуждены отключать освещение на автомагистралях и улицах, вводить жесткий регламент на подачу электричества в дома, закрывать учебные заведения и административные объекты в 25 из 31 провинции Ирана, где температура воздуха приблизилась к нулю.

Температура в иранской экономике в 2024 г. также приблизилась к нулю. Цифры наглядно демонстрируют экономическую ситуацию в ИРИ. Так, в долларовом выражении ВВП снизился с $554,8 млрд. в 2022 до $403 млрд. в 2024 году. При этом на душу населения в этот же период ВВП упал с $6528 до $4741. То есть в долларовом выражении покупательная способность рядовых иранцев за год обрушилась на 28%. Число людей за чертой бедности растет. Добавим, по данным иранских политологов, их число составляет почти 30%. То есть практически около 30 млн. из 90 млн. иранцев живут в бедности.

Инфляция в стране уже долгие годы держится на уровне 40% – 50%. При этом инфляция продовольственных товаров достигла 145%. Иранская денежная единица риал в последние годы совершает неуклонное падение и к концу 2024 г. достигла рекорда в 777 тыс. риалов за $1. Инфляция и падение риала привело к серьезному повышению цен на многие товары и услуги в стране.

Одна из главных причин кризисного состояния экономики ИРИ – колоссальный бюджетный̆ дефицит, вызванный̆ неэффективной̆ социальной̆ политикой. Плюс к этому недостаток иностранных инвестиций. В них нуждаются практически все отрасли иранской экономики, в первую очередь основные – нефтегазодобывающие, нефтехимические, металлургические, обрабатывающие. Недавно глава Иранской организации по ценным бумагам и биржам Ходжатолла Сейеди сообщил, что стране нужно $200 млрд. инвестиций к 2031 году для достижения своих экономических целей. В качестве примера: в 2023 г. прямые иностранные инвестиции в Иран составили всего $90 млн.

Безусловно, западные санкции играют свою негативную роль в «угнетении» иранской экономики, но всё же главное – отсутствие или недостаток правильного, эффективного менеджмента. Иранский экономист Мортеза Афгаха, характеризуя охвативший Иран экономический кризис, констатировал: «Основная причина сложившейся ситуации — философская, и на неё повлияла система ценностей, не способствующая развитию, которой руководствуются лица, принимающие решения…. Такой подход ставит во главу угла идеологические, юридические и политические вопросы и не придаёт должного значения экономическому благополучию и средствам к существованию людей».

Хроническая бесхозяйственность и безудержная неэффективность Ирана привели к серьезным экономическим проблемам до такой степени, что даже отмена санкций не может обеспечить быстрого восстановления, подвёл итог г-н Афгаха.

Социальный фактор. Естественно, что нынешнее состояние экономики ИРИ самым непосредственным образом влияет на социальную сферу. Несмотря на постепенное повышение зарплаты, она не поспевает за стремительно растущей инфляцией и соответственно ростом цен.

За последние пять лет уровень жизни десятков миллионов иранцев снизился. Сегодня среднестатистический работник малой квалификации зарабатывает примерно $150 - $200 в месяц, в бюджетной сфере средняя зарплата составляет около $350, в то время как, по официальным оценкам, для выживания необходимо минимум $500. Правда, высококвалифицированные врачи, элита крупного бизнеса и силовых структур имеют гораздо бОльшие доходы.

Власти ИРИ в целях снижения уровня недовольства населения уже давно проводят социальную политику, основанную на многочисленных субсидиях и пособиях, что тяжелым бременем ложится на государственный бюджет, задыхающийся в постоянном дефиците. В этом плане иранские власти находятся в цугцванговой позиции, в которой любой их ход в отношении субсидий ведёт к ухудшению положения. Так, продолжение подобной социальной политики означает безнадёжность корректировки бюджета в положительную, позитивную сторону. Отмена субсидий и пособий – риск массового недовольства и акций протеста.

И на этом, прямо скажем, не особо благоприятном для властей фоне уже растёт число протестов, в которых участвуют представители различных слоёв общества: пенсионеры и медсёстры, водители дальнобойщики и нефтяники, профессора и студенты. Как правило, причинами этих акций являются экономические, которые, однако, часто приобретают и политическую окраску. Иранцы выражают недовольство тем, что правительство игнорирует внутренние финансово-экономические проблемы в пользу поддержки таких группировок, как «Хезболла» в Ливане, хуситов в Йемене и ХАМАС в палестинской Газе. Многие считают, что перед лицом этих кризисов и растущего экономического давления правительство бросило свой народ, сосредоточившись на своих региональных союзниках. Эти настроения ещё больше увеличили разрыв между обществом и правительством, а гнев и недовольство ярко отразились в лозунгах протестующих.

Выборы-2024. Этот год стал годом выборов. 1 марта в Иране состоялись очередные выборы депутатов в меджлис, по итогам которых представители радикального и консервативного крыльев иранского политического истеблишмента составили парламентское большинство. Явка избирателей была рекордно низкой. Официально в голосовании приняло участие 41% иранцев, имеющих право голоса, мнение оппозиции – около 9%. Примечательно, что, по официальным данным, в Тегеране и крупных городах отдали свои голоса от 23% до 30% избирателей.

19 мая в результате авиационной катастрофы погиб президент Ирана Эбрахим Раиси. В связи с этим в стране были объявлены внеочередные выборы президента. Они прошли в два тура: первый тур состоялся 28 июня, а второй — 5 июля 2024 года. Победу одержал умеренный политик Масуд Пезешкиан. Однако и на этих выборах явка была исторически самой низкой. В первом туре – 39.9%, во втором – 49% (и то только потому, что в финал вышел М. Пезешкиан – оппонент радикалам и надежда несогласных).

Аналитики полагают, что снижение явки на прошедших в 2024 г. выборах — это ярчайший признак расширяющегося разрыва между государством и обществом, в первую очередь между правящим духовенством и молодым населением Ирана, многие из представителей которых требуют расширения социальных и политических свобод в стране. Другими словами, неучастие в выборах следует понимать как своего рода демонстрацию оппозиционных взглядов.

Надо иметь в виду, что, по данным независимых иранских социологов и политологов, в Иране только около 30% населения безоговорочно поддерживает деятельность властей (по разным причинам). Большинство же иранцев в той или иной степени критически воспринимает политику руководства страны. Причём диапазон их взглядов чрезвычайно широк: от неприятия участия религиозных деятелей в управлении страной и в целом в политике, до необходимости проведения многосторонних реформ в рамках существующей системы.

Необходимо отметить, что в марте 2024 г. в ИРИ одновременно с выборами в меджлис состоялись выборы в Совет экспертов (СЭ). Это событие в очередной раз инициировало дискуссию о преемнике верховного лидера ИРИ аятоллы Хаменеи. Не секрет, что аятолла Али Хаменеи, которому 19 апреля исполнилось 85 лет, не отличается богатырским здоровьем. На этом фоне уже давно обсуждается вопрос, кто станет его преемником на посту верховного лидера.

 Теперь, после выборов в СЭ, каденция которого продлится до 2032 г., этот вопрос, по мнению наблюдателей, переходит в практическую плоскость. Верховный лидер аятолла Хаменеи это прекрасно понимает и делает всё возможное, чтобы подготовить себе достойного, по его мнению, наследника. Так, он не допустил к участию к выборам в СЭ известных политических деятелей, не удовлетворяющих его взгляды.

После гибели президента Раиси сын Хаменеи — 55-летний Моджтаба становится одним из основных кандидатов на высшую должность в ИРИ. Вопрос здесь сложный. В Конституции страны указано, что страной может управлять только духовное лицо, обличенное высоким титулом - аятолла, никто другой не может занимать пост лидера ИРИ. Здесь у кандидата проблемы, как с духовным образованием, так и с титулом.

Поэтому сегодня трудно утверждать, как будут развиваться события в связи с определением нового лидера. Причём, не исключено, что основная работа по определению следующего верховного лидера ИРИ будет выполнена другими центрами власти за кулисами, а СЭ лишь согласится и утвердит высокое решение для легитимизации нового рахбара.

В 2024 г. дискуссия о преемственности поста верховного лидера вызвала раскол в верхних эшелонах власти ИРИ по многим аспектам этого вопроса, в том числе в плане допустимости передачи власти по наследству в республике, которая свергла реакционный режим шаха. 

                       Внешнеполитическая ситуация

Внешнеполитическая ситуацияв 2024 г. не особенно благоприятствовала Исламской Республике Иран.

Ближний Восток. После террористической атаки ХАМАС на Израиль 7 октября 2023 г. и поддержки Тегераном этой акции многолетняя напряженность между ИРИ и Израилем заметно возросла. Впервые политико-идеологическая и пропагандистская борьба сменилась вооруженным противостоянием. Весной и осенью 2024 г. Иран и Израиль обменялись мощными воздушно-ракетными ударами. Пока это не привело к широкомасштабной войне, но стороны стоят на её грани. Активизировалась разведывательно-диверсионная работа израильских спецслужб в ИРИ. В Тегеране был убит руководитель ХАМАС Исмаил Хания во время его официального визита в Иран.

В течение всего года Израиль вел ожесточенную борьбу с антиизраильскими союзниками Ирана ХАМАС в палестинском секторе Газа и с «Хезболлой» на юге Ливана и добился значительных успехов. В результате знаменитая иранская шиитская структура «Ось сопротивления» (плюс суннитский ХАМАС) была практически ликвидирована.

Падение режима Башара Асада, соответственно потеря Тегераном важного военно- политического союзника, эффективного плацдарма и сухопутного пути в Ливан для поддержки «Хезболлы» стали окончательным крушением ближневосточной стратегии Тегерана. Более того, крушением политико-идеологических скреп исламского Ирана. Как утверждает иранский писатель Мортеза Негахи, «падение режима Асада в Сирии ознаменовало собой крушение проекта Тегерана по созданию на Ближнем Востоке шиитской империи персов.

 Важно учесть, что реализация этого масштабного, геополитического проекта началось с момента победы исламской революции и создания в 1979 году Исламской Республики Иран. На протяжение всех 80-х годов ХХ века аятоллы старались выстроить магистраль шиитских государств-сателлитов Ирана на огромном пространстве от восточной части Средиземного моря до западных границ Афганистана. На создание «шиитской дуги», которая должна была стать мощным соперником суннитского мира и по истечении времени поглотить суннитские государства Ближнего Востока и Персидского залива, Иран потратил гигантские ресурсы. Теперь же от иранских прокси в этом регионе практически ничего не осталось».

Ударом для ИРИ, особенно в плане возможности и перспективы налаживания контактов с новыми властями Сирии, стали заявления лидера сирийских повстанцев и главы группировки «Хайат Тахрир аш-Шам» (ХТШ, организация признана террористической и запрещена в РФ) Ахмад аль-Шараа (псевдоним - Абу Мухаммед аль-Джулани) о том, что главными врагами Сирии являются Иран и «Хезболла». Ещё более прискорбным для Тегерана являются слова Аль-Шараа о том, что новое руководство Сирии не собирается воевать с Израилем. «Источником беспокойства были иранские ополченцы и «Хезболла», но опасность миновала».

Эллиот Абрамс, бывший специальный представитель по Ирану во время первой администрации Дональда Трампа заявил недавно: «Иран добился многого [на Ближнем Востоке, В.С.], но сейчас, особенно в последний год, многое из этого рухнуло. Иран сегодня выглядит более изолированным и слабым…. Это, должно быть, ужасный поворот событий — потерять Асада, своего единственного по-настоящему важного арабского союзника, потерять «Хезболлу» как боевую силу после $40 млрд. инвестиций в неё за десятилетия, потерять самую близкую арабскую фигуру - Хасана Насраллу».

Подводит итог российский политолог Геворг Мирзаян резюмировал: «Иран лишился всех своих геополитических и статусных завоеваний за последние 35 лет. Превратился для многих из лидера Ближнего Востока в аутсайдера».

Перспективы при Дональде Трампе.На президентских выборах-2024 в США победу одержал Дональд Трамп, придерживающийся произраильской, крайне антииранской позиции. Предлагаемые им кандидаты в его будущую администрацию также явные противники ИРИ.

Учитывая то, что в последней каденции (2017 – 2021 гг.) Д. Трамп проводил жесткую политику «максимального давления» против Ирана, можно предполагать, что он не изменит своим пристрастиям. Скорее всего, воздействие на Тегеран усилится, чтобы добиться уступок и достичь более жесткого для ИРИ всеобъемлющего соглашения, как по ядерной программе Ирана, так и по его региональной политике.

И главным её инструментом вновь станет всемерное выкручивание рук Тегерана через возобновление нефтяных санкций, введение вторичных санкции против стран, которые нарушают американские нефтяные репрессалии (Китай, Индия), что чревато возможным последующим банкротством Ирана.

Основное беспокойство Тегерана вызывает возможность того, что Трамп даст Израилю карт-бланш по многим вопросам региональной и мировой политики, предоставив премьеру Биньямину Нетаньяху полномочия наносить удары по ядерным объектам Ирана, совершать целевые убийства и активно присоединиться к Трампу в его политике «максимального давления». И это беспокойство не лишено основания. В предвыборной речи в октябре этого года Трамп заявил о своем нежелании вступать в войну с Ираном, но при этом он констатировал, что Израилю следует «сначала нанести удар по иранской ядерной программе, а потом уже беспокоиться об остальном».

Здесь нет никаких сомнений, что администрация президента Трампа будет значительно активнее проводить свой курс на всемерную поддержку Израиля в его борьбе против Ирана в надежде получить весомые дивиденды вплоть до свержения нынешнего режима в ИРИ. Поэтому совершенно не исключено, что Израиль и США, возглавляемые Нетаньяху и Трампом, постараются решить ядерную проблему ИРИ силовыми методами. 

В качестве резюме правомерно констатировать, что в 2024 г. Исламская Республика Иран столкнулась с целым набором вызовов и угроз, которые самым негативным способом влияют на иранское общество и на политическую систему страны. Анализ ситуации в Иране и вокруг него позволяет идентифицировать несколько подобных факторов, как внутренних, так и внешних.

К первым следует отнести финансово-экономический кризис, глубокий разрыв между властью и народом, вопрос преемственности верховного лидера аятоллы Али Хаменеи. Ко вторым – поражение ХАМАС и «Хезболлы», свержение режима Башара Асада в Сирии, риск прямого конфликта с Израилем, возвращение Дональда Трампа в Белый дом и формирование его радикально жесткой команды против ИРИ.

Не исключено, что комплекс этих внутренних и внешних кризисов может вызвать кумулятивный эффект — феномен, при котором отдельные проблемы, накапливаясь и взаимодействуя, усиливают влияние друг друга, что в конечном итоге может привести к масштабному и разрушительному «супер-кризису», несущему реальные угрозы исламскому режиму в Иране.

Таким образом, можно констатировать, что христианский 2024 г. был тяжелым для Исламской Республики Иран. Безусловно, Иран, имеющий 3000-летнюю историю, и его мужественный, гордый и непокорный народ множество раз преодолевал ещё бОльшие трудности и невзгоды, сможет и на этот раз одержать победу в борьбе за своё будущее.