25 мая президент Трамп заявил, что ядерные переговоры с Ираном продвигаются и скоро появятся хорошие новости. Его слова намекают на возможное урегулирование спора после пятого раунда переговоров в Риме, прошедшего 23 мая. Однако в Тегеране не разделяют оптимизма американского лидера. Иранцы настаивают на праве сохранять мирные ядерные технологии и продолжать обогащение урана, они считают, что переговоры слишком сложны, чтобы завершить их за пару встреч. В общем, создаётся ощущение, что Трамп действует в спешке, в то время как иранское руководство не проявляет признаков торопливости. 

По всей видимости, действия США на текущих переговорах во многом обусловлены острой необходимостью ликвидировать ядерный потенциал Ирана, поскольку Тегеран приближается к ядерному порогу. Эксперты оценивают, что технические возможности Ирана в области обогащения урана дают ему возможность в короткие сроки перейти к созданию ядерного оружия, если он того пожелает. Согласно отчету Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) за февраль 2025 года, запасы урана, обогащенного на 60%, в Иране выросли до 275 кг по сравнению со 182 кг в ноябре 2024 года, что свидетельствует о явном ускорении производства. В отчете МАГАТЭ также сообщается об установке новых центрифуг на объекте Фордо, что предполагает резкое увеличение производительности. Команда Трампа вынуждена действовать быстро, поскольку в октябре текущего года истекает срок действия ядерного договора, который был заключён в 2015 году. 

С другой стороны, Иран остро нуждается в новом соглашении, которое прекратит многолетние санкции, подрывающие экономику, и укрепит легитимность существующего режима. В переговорах с США он готов пойти на уступки, если санкции, введенные после выхода из ядерной сделки, будут смягчены. Особенно важно для Ирана, чтобы соглашение включало меры проверки и гарантировало доступ к замороженным активам за границей. Хотя иранское руководство согласилось на текущие переговоры под растущим давлением Вашингтона, оно рассматривает дипломатию как тактический инструмент, не исключающий уступки в ядерных вопросах, избегая обсуждения других споров. 

В экономическом аспекте, несмотря на значительные ресурсы, идеологические установки привели к серьёзным противоречиям с западными странами, что повлекло за собой десятилетия изоляции и санкций, которые замедлили развитие и модернизацию. Сегодня очевидно, что ориентация на сотрудничество преимущественно с восточными государствами, не смогла предотвратить эти кризисы. Поскольку эти проблемы ставят под угрозу существование правящего режима, в стране звучат призывы к радикальному пересмотру отношений с США, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение. 

Иранские политики демонстрирует очевидную гибкость в отношении администрации Трампа, предлагая беспрецедентные стимулы, выходящие за рамки ядерного досье. К ним относятся открытость к экономическому сотрудничеству и даже разрешение на инвестиции США в такие ключевые секторы, как добыча нефти и ядерная энергетика. Верховный лидер аятолла Хаменеи, ранее запретивший американские инвестиции после соглашения 2015 года, теперь не исключает допуск американского капитала в Иран. Это заметный поворот от его прежних предпочтений в пользу Китая и России. Вместе с тем, Хаменеи часто говорит об осторожности, ведь легитимность режима внутри страны и среди союзников зависит от его антиамериканской позиции. Изменение этой позиции может навредить имиджу и авторитету Исламской Республики. 

Конечно, историческое наследие омрачает отношения между США и Ираном, за десятилетия недоверия обе стороны ждут первого шага от другой. Взаимные подозрения остаются, каждая сторона считает другую враждебной, иррациональной и непредсказуемой. В Иране текущие переговоры во многом определяются этим историческим багажом, однако при этом признается, что примирение с США имеет решающее значение для преодоления сохраняющегося экономического кризиса и выхода из конфронтации, который определял недавнюю историю страны. В более широком смысле разрешение споров с США позволило бы Ирану присоединиться к региональным интеграционным усилиям и стать частью глобальных инфраструктурных проектов, а не оставаться изолированным. 

Отражая эти изменения, глава МИД ИРИ Аббас Арагчи в статье в Washington Post описал Иран как «возможность стоимостью триллион долларов» для американских компаний. Он даже пригласил США принять участие в тендере на строительство 15 ядерных реакторов. Эти предложения показывают, что политика Тегерана меняется. Иран подстраивается под удовлетворение экономических интересов Америки, что обычно ставится президентом Трампом в ряд ключевых задач на любых переговорах. Действительно, когда США согласились лицензировать продажу пассажирских самолетов в рамках СВПД, Иран немедленно заключил контракт с Boeing на покупку 80 самолетов. 

В Иране в качестве одного из главных доводов сторонников примирения с США указывается необходимость уменьшения разрыва с региональными конкурентами. Особенно это относится к странам Персидского залива, которые добились впечатляющих результатов в различных областях, используя для обновления и развития ресурсы как США, так и других государств, в первую очередь Китая. Отчет Всемирного банка за 2024 год показывает, что Иран смягчил часть воздействия санкций за счет расширения торговли с Китаем и Россией, однако с отменой санкций и отказом от стратегии максимального давления перед иранской экономикой открываются беспрецедентные возможности для развития. 

Не случайно, эти требования остаются ключевыми условиями любых дальнейших переговоров с США несмотря на то, что Трампа не намерен довольствоваться временными или частичными мерами в урегулировании конфликта с Ираном. Его цель — достичь соглашения, которое не только решит проблему ядерной программы, но и положит конец многолетнему противостоянию. При этом Трамп не хочет, чтобы экономические дивиденды от соглашения пошли на пользу России и Китаю, лишая при этом США потенциальных выгод. Он также стремится не допустить восстановления антиизраильской оси Тегерана и продолжения спонсирования им своих прокси, что отражает более широкую цель — изменить не только Иран, но и весь регион. 

В будущем, если Тегеран сосредоточится на восстановлении экономики, его внешняя политика должна стать более гибкой и сбалансированной, похожей на подходы стран Персидского залива. Потенциальное соглашение с администрацией Трампа может позволить Ирану использовать соперничество между великими державами в своих интересах. В этом контексте Тегеран мог бы попытаться заверить Пекин и Москву в том, что улучшение отношений с Вашингтоном и снятие финансовых ограничений в конечном итоге будут способствовать более глубокому стратегическому сотрудничеству с обеими сторонами. 

Хотя Трамп надеялся на быстрое соглашение, текущие переговоры продвигаются медленно и затрагивают сложные технические вопросы, решение которых может занять время. Пока же Ирану трудно пойти на достаточные уступки, чтобы ядерное соглашение стало выгодным для США, не пересекая собственные красные линии Тегерана.