День памяти и скорби отмечают сегодня в Санкт-Петербурге, бывшем Ленинграде. Люди несут цветы ко всем "болевым точкам" города - к Пискаревскому кладбищу, к блокадному крематорию в парке Победы, к мемориалу "Вагонетка", ко многим другим памятным местам, связанным с войной и блокадой.

"Не брать Ленинград штурмом, но жестко блокировать, и пусть все погибают заживо" - именно так звучал изуверский приказ Гитлера. "С нашей стороны нет заинтересованности в сохранении даже и части населения... город следует сравнять с землей, вернув ландшафт болота, на котором его ставили".

Гитлер прекрасно понимал, какое значение имеет для русских этот город, творение Петра Великого, священное для нации место, краса и гордость. И тем изощреннее была пытка, уготованная Ленинграду.

Фашистская артиллерия приступила к системному уничтожению Ленинграда 9 августа, а 7 сентября он был зажат в кольцо, которое 8 числа, как считало гитлеровское командование, уже было не разомкнуть.

Блокада продолжалась более 900 дней. История знает немало примеров героической обороны крепостей и городов, но их трагические страницы бледнеют перед несравненной эпопеей человеческого мужества, какую явил миру осажденный Ленинград. Он опрокинул все доводы о том, что под влиянием страха и непреодолимого чувства голода люди теряют нравственные устои.

В городе, где смертельно голодали 2,5 млн человек, не было места ни хаосу, ни произволу. Даже в самые трудные дни обессилевшие ленинградцы сохраняли порядок жизни, а главное - вели себя, как люди. В "Блокадном" театре шли спектакли, торжественно отмечались дни рождения Пушкина, Достоевского, Толстого, других гениев нации. В подвалах Эрмитажа, при свечах, проходили заседания искусствоведов и историков, готовились доклады к научным конференциям.

Протяженность всех залов Эрмитажа составляла более 22 километров, а линия фронта проходила всего в 14 километрах от шедевра, созданного Растрелли. Правда, залы Эрмитажа в это время были уже пусты. Как только началась война, сотрудники музея сразу же, невероятными усилиями, подготовили к эвакуации все сокровища - коллекция в то время насчитывала более 2 млн экспонатов. Картины вынимали из рам и упаковывали в специальные ящики по 10-15 полотен. Самые крупные наматывали на специальные валики. И только одну, бесценную среди бесценных, - "Возвращение блудного сына" Рембрандта, прямо в раме уложили в специальный деревянный саркофаг. Секретный поезд увез сокровища Эрмитажа на Урал.

Одновременно с Аничкова моста исчезли знаменитые Кони Клодта - вместе с прекрасными статуями Летнего сада их закопали в землю. Памятник Петру Первому - знаменитый "Медный всадник" - скрылся под пирамидой из мешков с песком. Золото шпилей и куполов загашено слоем серой краски, на сияющий кораблик-флюгер на шпиле Адмиралтейства набросили чехол...

Где предел человеческой выносливости? Дать ответ на этот вопрос не может никто. Продукты выдавали по талонам - 250 граммов в сутки хлеба, в котором было только 30 % муки, - на работающего человека и половина этой нормы - на остальных. Иногда - добавка - по картофелине или горстке крупы... Враг ждал, что, поставленный в гибельные условия, город вот-вот падет, будет сломлен морально, вымрет.

...Сотрудница Эрмитажа Вера Самсонова, специалист по античному искусству, в этот день едва доплелась домой с научной конференции. Первым делом она разожгла в "буржуйке" огонь, бросила в него кусочки черного полированного дерева - бывшей крышки рояля, разрубленной на дрова, и поставила кипятить чайник, наполненный кусочками льда, подобранного у невской проруби.

Вера бросила пустой взгляд на кровать, на которой в течение недели скончались мать и отец, и подошла к диванчику, где под ворохом одеял и платков лежала обессилевшая восьмилетняя дочка Лиля. Она была в забытьи, лицо казалось безжизненным, но прижавшиеся к нему материнские губы безошибочно определили: "Жива!". Вера достала из сумки два маленьких комочка хлеба, похожего на серую глину, небольшой кусочек древесного (съедобного!) клея. Его привезли в Эрмитаж накануне войны, для реставрационных работ, а теперь вот выдавали сотрудникам. Вера ласково провела рукой по голове дочери и вдруг невольно вскрикнула, заметив в темно-русых волосах девочки седую прядь...

Ленинградцы гибли от истощения целыми семьями. В течение 900 блокадных дней трупы ежедневно подбирали с городских мостовых специальные похоронные команды, они же систематически обходили городские квартиры, собирая тела умерших. Всех почивших свозили в одно место - на Пискаревское кладбище, где ныне стоит величественный монумент. Когда в мае 1944 года блокада полностью была снята, погибших оказалось около полумиллиона.

Стойкость блокадников стала эталоном мужества нации. Все ленинградцы в то страшное время будто стояли на Голгофе. Страна, объятая военным горем, где лишения и страдания стали нормой жизни, находила для "распятых" слёзы и сострадательные слова.

На Ленинградском фронте сражались представители всех советских народов. Многие из них никогда раньше не бывали в прекрасном городе на Неве и знали о нем понаслышке. Рассказывать о том, какой необыкновенный город воины защищают, стала газета "Ленинградская правда". На ее страницах со своими эссе, стихами, рассказами в блокадное время выступали Александр Фадеев, Ольга Бергольц, Вера Инбер, Анна Ахматова... Список нескончаем. В нем есть имя Джамбула Джабаева, написавшего знаменитые строчки "Ленинградцы, дети мои, ленинградцы, гордость моя..." Поэтическое послание казахского акына в осажденный Ленинград и сегодня остается жемчужиной военной поэзии. Ленинград, нынешний Санкт-Петербург, не забыл великого акына - в городе стоит четырехметровый бронзовый памятник ему, на каменных ступенях которого выбиты строчки "Ленинградцы, дети мои...".

... Композитор Дмитрий Шостакович написал в блокадное время свою знаменитую Седьмую симфонию - гимн непокоренному духу великого города. Он прозвучал 9 августа 1942 года из осажденного Ленинграда на весь мир. Репетировал и дирижировал первым исполнением выдающийся советский музыкант Карл Элиасберг. Концерт транслировали на полную мощь передатчиков, и немцы, конечно, понимали, что этого города им не взять никогда...