«Мирное возвышение Китая», ставшее главным изменением современного мироустройства, нагляднее всего проявляется в модернизации Пекина, Шанхая, Гуанчжоу, Чунцина, Даляня и многих других старых городов. Но не меньше впечатляет создание за два-три десятилетия в полном смысле слова «в чистом поле» городов новых — Шэньчжэня, Пудуна, Чжухая, Хэйхэ. Этот список можно продолжить и другими городами, среди которых Маньчжоули нам ближе всего. Он стоит прямо на стыке границ Китая, России и Монголии и своим «мирным возвышением» обязан в первую очередь железной дороге, по которой сейчас проходит около 70% российско-китайской торговли.

На стратегическом пути

Маньчжоули, или по-русски Маньчжурия, был заложен русскими инженерами в 1901 году как первая на китайской территории станция только что открывшейся Маньчжурской железной дороги. То было романтическое и пассионарное время освоения «новых границ», строительства Харбина, Дальнего, Порт-Артура и других форпостов русской цивилизации, переселения миллионов русских и украинских крестьян на Дальний Восток. Император Николай II, совершивший за несколько лет до восхождения на престол путешествие в Индию, Китай и Японию, увлекся идеей «азизма», которую проповедовал его спутник и друг князь Эспер Ухтомский. Молодой монарх одобрял планы расширения России на Восток, налаживал «стратегическое партнерство» с Поднебесной, подписывая направленные против Японии секретные соглашения, поощрял сооружение железных дорог, портов, новых городов на востоке империи.

Призванная «подтянуть» к России Сибирь и Дальний Восток, Транссибирская магистраль строилась с 1891 года впечатляющими и сегодня темпами: за 10 лет — 7,5 тыс. километров. Строители шли навстречу друг другу с двух концов — от Владивостока и Челябинска. Однако преодолеть Амур в районе Хабаровска с первой попытки не удалось и тогда проблемный участок решили обойти с юга. Этим обходом и стала Маньчжурская дорога, ставшая затем широко известной как Китайско-Восточная (КВЖД). Она служила надежным и кратчайшим путем между Читой и Владивостоком, а вкупе со своей южной веткой до Порт-Артура сыграла важнейшую роль в годы несчастной Русско-японской войны 1904–1905 годов, позволив быстро перебрасывать из европейской части России войска, военную технику и боеприпасы, без которых исход кампании был бы еще печальнее.

Первые десятилетия своей истории Маньчжоули оставался просто одной из многих станций на великом стратегическом пути. Дебютом в истории возвышения города стали события 1929 года, когда местные китайские генералы попытались присвоить унаследованную Советским Союзом КВЖД. Дело дошло до военных действий, победителем в которых стали части Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. В память тех событий сопредельная станция на нашей территории была названа Отпор, а нынешнее название Забайкальск получила в первые годы советско-китайского военно-политического союза, одним из доказательств которого стала передача в 1952 году КВЖД Китайской Народной Республике. Из СССР в КНР пошел колоссальный объем грузов: «под ключ» строились десятки заводов, создавались целые новые отрасли. По железной дороге направлялись и литерные военные составы, ведь с 1950 по 1953 год шла кровопролитная Корейская война, в которой на стороне Северной Кореи воевали свыше миллиона «китайских добровольцев», а Советский Союз обеспечивал их всем необходимым. Вот тогда-то станция Маньчжоули приобрела стратегическое значение. Там происходила перегрузка советских товаров в китайские вагоны: купившие в 1935 году КВЖД, власти марионеточного прояпонского «государства Маньчжоу-го» перешили всю дорогу с русской колеи на японскую — 1435 мм. В безжизненной степи возникли двухэтажные здания железнодорожного ведомства, пограничников, таможенников, небольшой гостиницы. Вместе с несколькими солидными бревенчатыми постройками в русском стиле они стали ядром поселения на 10–20 тыс. человек, большинство из них ютилось в бараках и жалких хибарках.

Попав в сегодняшний Манчжоули с его двумя 43-этажными башнями-близнецами и десятком небоскребов пониже, непросто представить себе старый город. Двухэтажки 50-х остались, вместе с избами они стали охраняемыми «объектами культурного наследия». Хибарки тоже можно найти, если постараться как следует. Но стоит поторопиться — их безлюдные остовы быстро сносят девелоперы. Город расширяется, возводится один микрорайон за другим. Население растет и уже превысило отметку 300 тыс. человек. Доходы людей и спрос на жилье увеличиваются. Его строят предприниматели, а городские власти занимаются крупными общественными зданиями, на щедрые субсидии Центра построены здания железнодорожного и автомобильного пограничных переходов, стратегическое шоссе и другие дороги, новая пассажирская станция, аэровокзал.

Фантазия на русские мотивы

Именно с аэровокзала начинаются архитектурные сюрпризы Маньчжоули. Достойное международного аэропорта, просторное здание особенно поражает своими интерьерами — чего стоят одни плафоны на потолке белоснежного главного зала, расписанные микеланджеловскими ангелами. Через несколько километров дороги по выжженной степи неожиданно появляется... главное здание Московского университета. Уменьшенное в три-четыре раза и лишенное шпиля, оно тем не менее производит сильное впечатление. Открывшийся в 2007 году местный «МГУ» (на самом деле это Маньчжурский филиал Университета Внутренней Монголии в Хух-Хото) в нынешнем году выпустил первую партию специалистов в разных областях знаний, особенно востребованы выпускники-русисты. Фантазии на русские мотивы продолжаются и дальше. Уменьшенные копии «Рабочего и колхозницы», «Медного всадника», памятников Гагарину на Ленинском проспекте Москвы, Воину-освободителю из берлинского Трептов-парка, монумента «Родина-мать» в Волгограде и пары десятков других классических произведений советских скульпторов расставлены в степи среди чахлой травы и засохших березок, которые, наверное, должны были стать тенистым парком.

Чуть дальше начинается другой фантастический комплекс под названием «Парк Матрешки». В центре высится главная Матрена, ростом метров 20–25. На ее боках нарисованы сразу три красавицы. Китайская обращена вглубь Срединного государства, русская вглядывается в начинающуюся за ближайшим холмом Россию, а монгольская вперилась в бескрайние монгольские степи. Вокруг матрешки-гиганта стоят ее младшие сестры росточком до 10 метров, а дальше совсем «крошки», в рост человека. Некоторые раскрашены портретами писателей, от Марка Твена до Николая Островского, но большинство расписано голубоглазыми красавицами в цветастых платочках. Неподалеку стоит здание, похожее на типичную русскую церковь о пяти главах. К счастью, луковки не увенчаны крестами, ибо внутри «Музея русской живописи» сосредоточены довольно аляповатые копии самых известных картин русских и европейских художников, воспевавших красоту женского тела... Весь этот архитектурный комплекс, возможно, когда-то разовьется в этакий Русский Диснейленд. Поток туристов из внутренних провинций Китая нарастает с каждым годом, и среди основных достопримечательностей наряду с путешествием по диковинной для южан степи уже сейчас значится Парк Матрешки и прочие «русские» объекты.

Русская специфика Маньчжоули подчеркивается не только миловидными «девушками для фотографирования», которые расхаживают среди матрешек в живописных сарафанах, и скудно одетыми красотками, которые отплясывают в ночных клубах. По начертанным еще в 1901 году пяти главным улицам энергично расхаживают гости из соседних российских регионов — Забайкальского края, Иркутской области, Бурятии. Им не до местных достопримечательностей, в руках объемные пакеты с покупками. Они передвигаются из одного магазина в другой, не преодолевая никаких языковых барьеров. Во-первых, почти каждое китайское название дублируется русским.

Во-вторых, многие китайские торговцы знают необходимый минимум русских слов. Ключевые навыки китайской речи, особенно числительные, хорошо известны и гостям, многие из них посещают Маньчжоули регулярно. Товары в Маньчжоули в 1,5–2 раза дешевле, чем та же китайская продукция по другую сторону границы. «Торговый туризм» из России стал одним из источников благосостояния жителей Маньчжоули, которые даже поставили памятник нашим «челнокам» на одной из торговых улиц.

Приграничье догоняет приморье

Обилие россиян, машин и автобусов с российскими номерами на улицах Маньчжоули объясняется просто. Для пересечения границы на этом погранпереходе не требуется виз, таможенные формальности сведены к минимуму, а покупки вполне официально можно делать за рубли. Все это и многое другое стало возможно после того, как в 1992 году китайское руководство провозгласило стратегию «открытости приграничных районов». Она была призвана сократить разрыв в уровнях экономического и социального развития приграничья с приморскими районами, получившими приоритетные права с самого начала проведения политики «реформ и открытости» в 1978 году. В соответствии с новой стратегией Маньчжоули стал одним из 14 «открытых городов», или, как их называют в Китае, «сухопутных портов».

«Все началось в 92-м, когда Маньчжоули стал самым первым «сухопутным портом» на границе, — рассказывал вице-мэр Лян Баоюань. — Тогда жителей было меньше 30 тыс., современных зданий не было вообще. Но потом с каждым новым пятилетним планом нам выделяли все больше средств на развитие. Сейчас бюджет города составляет 1600 млн юаней, из них государство дает 600 млн, а миллиард зарабатываем сами. Каким образом? Получаем отчисления от внешней торговли и туризма, от местной промышленности, от продажи земли. Государство позволяет нам оставлять на развитие 25% поступлений от перегрузки товаров на железной дороге. Это хорошие деньги, ведь через нас проходит 70% всей торговли с Россией, это около 30 млн тонн леса, сыпучих грузов, нефти в год. Нам очень повезло с соседями. Я имею в виду и всю Россию, и сопредельный город Забайкальск.

Мы давно дружим с тамошним мэром, ездим в гости друг к другу. К сожалению, в Забайкальске я вижу мало перемен к лучшему. В чем причины? На мой взгляд, в первую очередь у вас отсутствует государственная политика развития приграничных районов, нет льгот для местных жителей, недостаточно капиталовложений в развитие инфраструктуры. Но главное, у вас вдоль границы живет очень мало людей, надо как-то привлекать сюда больше народа, строить на границе предприятия, чтобы на них работали и русские, и китайцы. Наши люди не любят уезжать вглубь России надолго. Мы хотим видеть Забайкалье, Сибирь и Дальний Восток развитыми и богатыми, тогда у нас тоже будет больше возможностей для торговли, туризма. Сильно надеемся, что президент Путин на этот раз поможет нашим соседям разбогатеть».

Решение 1992 года об «открытости приграничных районов» стало первым, но далеко не единственным, вызвавшим «мирное возвышение» Маньчжоули. Дополнительные права и бюджетные вливания местные власти получили после решений Политбюро ЦК КПК и Госсовета КНР о «масштабном освоении западной части страны» от 1999 года и о «модернизации старой промышленной базы Северо-Востока» от 2007 года. В 2011 году Маньчжоули получил от правительства еще и статус «экспериментальной зоны приоритетного развития и открытости», а это означает дополнительные льготы и субсидии. Реализуются программы создания промышленного кластера предприятий глубокой переработки российского леса и прочего сырья, новых логистических комплексов.

Богатые соседи — мирная граница

«Богатые соседи — мирная граница». Эту установку Пекина стараются претворить в жизнь городские и партийные власти Маньчжоули. В условиях начатого США «сдерживания Китая» спокойствие на тысячах километрах рубежей с Россией и Монголией имеет колоссальное значение. Не менее важны поступающее из сопредельных государств сырье и возможность беспрепятственной доставки через них ресурсов из дальних стран. Растущая роль Маньчжоули в геостратегических раскладах Пекина проявляется в международной деятельности, возложенной на местные власти. Вот уже шесть лет подряд в этом городе одновременно проводятся Китайско-российско-монгольская выставка научно-технического сотрудничества и Китайско-российско-монгольский форум регионального торгово-экономического сотрудничества. Выставка размещается в характерном для Маньчжоули помпезном здании, напоминающем какой-то из павильонов ВДНХ.

Свою продукцию предлагают малые и средние предприятия трех стран, собственные экспозиции разворачивают регионы. Россию на этот раз представляли соседние Республика Бурятия и город Чита, а также весьма удаленная Республика Адыгея. Небольшие площадки арендовали Забайкальский гуманитарно-педагогический институт и даже православные храмы. Недолгая официальная часть с проходом почетных гостей по ковровой дорожке, выступлениями начальства и разрезанием красной ленты сменяется весьма оживленным общением предпринимателей. «Год назад мы вышли на китайский рынок и теперь наращиваем поставки дубового концентрата, необходимого в производстве алкогольных напитков», — объяснил посланец Адыгеи.

Несколько сотен участников собирает трехсторонний торгово-экономический форум. На него съезжаются руководители сопредельных российских и монгольских регионов, городов и поселков, соседних китайских провинций и, конечно, важные чиновники Маньчжоули. Приглашаются также ученые из Москвы, Хабаровска, Читы, Улан-Батора, Пекина, Харбина, Шанхая и даже Гонконга. Лейтмотивом выступлений нынешнего года стала мысль о важности «поворота на Восток» вернувшегося в Кремль президента Путина. Звучала сдержанная критика принятой в 2009 году российско-китайской Программы сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири России с провинциями Северо-Востока Китая до 2018 года. Несколько выступлений было посвящено перспективам освоения российского рынка после вступления России в ВТО.

Китайские пассионарии в действии

Со своим планом «завоевания рынка» выступила моложавая, но очень уверенная в себе женщина по имени Мэн Линь. Необычным было то, что она была не чиновницей или ученой, а бизнесвумен, президентом торговой компании «Чэнлинь» из города Маньчжоули. Еще более необычной была откровенность, с которой она говорила о намерении использовать открытие внутреннего рынка России для наращивания экспорта китайских овощей и фруктов, расширять уже действующий распределительный центр в Иркутске, создать систему сетевого маркетинга, заняться слиянием и поглощением каналов сбыта на Дальнем Востоке. На банкете в монгольском стиле по завершении форума состоялось знакомство с Мэн Линь и ее мужем Гэн Фучэном, каждый из них вложил в семейный бизнес не только по одному иероглифу собственного имени, но и мощному заряду пассионарности. Уже на следующее утро мы втроем осматривали владения предприимчивой пары. На просторной площадке в конце Второй улицы имелось все, что полагается иметь на овощебазе: во дворе разгружались грузовики с номерами разных провинций Китая и загружались фуры с иркутскими и читинскими номерами, на складе работницы перебирали картошку, а грузчики укладывали на поддоны ящики с надписью «Яблока». Не было только запахов подпорченных овощей.

«Наш девиз — «честность в торговле, взаимная выгода партнеров «относится как к китайцам, так и к русским, — приговаривала Мэн Линь, вскрывая наугад то ящик свежих яблок из провинции Цзилинь, то персиков из Чжэцзяна. — Мы закупаем овощи и фрукты в 18 из 23 провинций Китая и тщательно выбираем поставщиков. Подпорченные продукты — подмоченная репутация. Это для нас неприемлемо. Мы хотя и самый крупный в Маньчжоули, но не единственный экспортер овощей и фруктов. То же самое и с российскими партнерами. В нашем распределительном пункте в Иркутске работают двадцать человек, там хорошие маркетологи, и они поддерживают отношения только с надежными закупщиками в самом Иркутске, а также Чите, Красноярске, Омске, Новосибирске. Со времени основания компании десять лет назад поставки в Россию растут на 20% в год и в 2011 году составили 50 тыс. тонн».

Мы вышли во двор, откуда как раз собиралась выехать пара огромных фур. «Длуга, ластаможка быстла-быстла!» — пожелала Мэн Линь водителю передовой машины. Тот приветливо помахал ей и тронулся в путь. «Товар вывозят более 200 машин, все принадлежат российским компаниям. Работаем круглые сутки, семь дней в неделю, — пояснил на хорошем русском языке Гэн Фучэн, отвечающий в семейном бизнесе за транспорт, контакты с властями, финансовые операции через собственную кредитную фирму, а также за начатую недавно торговлю русским лесом. — С конца мая у нас затишье, ведь летом наши соседи сами выращивают овощи и фрукты.

Но с ноября начнется запарка: в Россию пойдут груши, апельсины, мандарины, яблоки... В «меню» более 50 названий сезонных овощей и фруктов. Нам посчастливилось найти выгодный и полезный бизнес, мы ведь никого не обижаем, не вытесняем, а только помогаем северным соседям питаться полезной и вкусной пищей, создаем новые рабочие места. Проблемы? По нашу сторону границы их нет, как резиденты «открытого порта» мы даже освобождены от экспортных пошлин. Бывает, теряем много времени на границе, ваши таможенники — строгие люди. Главное ограничение для нас и наших конкурентов — это малочисленность населения на Дальнем Востоке и Восточной Сибири, невысокие доходы большинства потребителей».

В довольно скромном кабинете «королевы фруктов» на стенах вывешены почетные грамоты и дипломы, а на столе — фотографии двух улыбающихся мальчишек. Иметь двух детей это не только большое родительское счастье, но и лишнее доказательство делового успеха. Ведь в условиях все еще строгой демографической политики получить разрешение властей на «сверхпланового» ребенка обходится недешево, надо внести немало средств на разные городские программы.

«Все началось ровно двадцать лет назад, — рассказывает Мэн Линь. — Восемнадцатилетней девушкой я услышала из телепередачи о создании в Маньчжоули «открытого порта» и всевозможных льготах. Уехала из родной провинции Цзилинь, не раздумывая. Хотелось самостоятельности, романтики. Первые годы были очень суровые. Пришлось недоедать, заниматься торговлей, раскладывая товар прямо на земле... Дела пошли на лад, когда встретила Гэна».

«Ко времени нашей встречи я уже кое-что знал о торговле с Россией, — улыбается Гэн Фучэн.— В Маньчжоули я попал после окончания университета в Цицикаре, это тоже во Внутренней Монголии. Работал переводчиком с русскими «челноками», потом с китайскими «фирмачами». С 1996 года мы с Мэн Линь сами занялись торговлей фруктами и овощами, но работали через посредников. Только в 2002 году создали компанию «Чэнлинь», начали торговать с Улан-Удэ, с тех пор, как видите, развернулись шире».

На прощание основатели «Чэнлинь» подарили мне небольшой арбуз, выращенный в Маньчжоули. В здешних условиях это равносильно осуществлению фантазии автора одной из советских песен 70-х: «Утверждают космонавты и мечтатели, что на Марсе будут яблони цвести». Похоже, энергия и предприимчивость пассионариев, помноженная на продуманную стратегию государства, способны творить чудеса. Именно таким чудом видится мне Маньчжоули, китайский город с русской спецификой.

Источник: «Однако»