Схватка за Центральную Азию переходит в новую фазу. Меняются ее главные внерегиональные участники. Озабоченный проблемой беженцев и Brexit, Евросоюз вынужден отступить на второй план, и, напротив, Япония, поощряемая США и нацеленная на противостояние по всем фронтам с Китаем, усилила свое экономическое и финансовое проникновение в регион.

На этом фоне Вашингтон и Пекин создают новые форматы взаимодействия, которые могут составить конкуренцию уже действующим в регионе организациям ШОС и ОДКБ (Шанхайская организация сотрудничества и Организация договора о коллективной безопасности). Учитывая, что активную, фактически системообразующую роль в этих организациях играет Россия, и многие члены новых структур являются ее союзниками, региональный расклад сил представляется более чем странным.

Зачем Китаю новый путь в Европу

Пекин, понимая крайнюю чувствительность для России центральноазиатского региона, всегда предупредительно уведомлял российскую сторону о том, что в военно-политическом, антитеррористическом и культурном отношении он не видит альтернативы российскому присутствию в регионе. Вместе с этим он оставлял за собой право на приоритетное участие в экономическом сотрудничестве с центральноазиатскими странами.

 За прошедшее десятилетие Китай стал главным торговым и инвестиционным партнером для всех центральноазиатских государств, отодвинув Россию на второе место. Огромные объемы инвестиций были направлены в Казахстан и Туркменистан, где китайцы получили ключевые позиции соответственно в нефтяном и газовом секторах. По приблизительным подсчетам, накопленные китайские инвестиции в Казахстане в четыре раза превышают их объем в России. Таджикистан же стал главным объектом китайской инфраструктурной экспансии, ибо через него (и Афганистан) Пекин планирует реализовать основные маршруты Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП). Не остаются в стороне от китайского инвестиционного дождя Узбекистан и Киргизия.

Измена ШОС

По мере работы над проектами ЭПШП китайцы все чаще стали задумываться над политическими и экономическими рисками их реализации, особенно в отношении объектов, находящихся в таких нестабильных государствах, как Таджикистан, Афганистан и Пакистан. Поскольку речь шла исключительно об обеспечении безопасности китайских инфраструктурных объектов, то Пекин счел необходимым не прибегать к помощи ШОС. Одна из причин — опасения попасть в зависимость от бюрократических проволочек из-за принципа консенсуса при принятии решений в организации. Главным выбором для Пекина стала свобода рук, ибо ШОС и ОДКБ с их антитеррористической парадигмой могли встать на пути реализации его планов.

  События развивались стремительно. Уже в начале сего года китайский министр общественной безопасности и таджикский министр внутренних дел подписали в Пекине соглашение о создании в Душанбе двустороннего Антитеррористического центра (и это при "живой" Региональной антитеррористической структуре ШОС, РАТС, расположенной в Ташкенте и выполняющей главную функцию в борьбе с терроризмом в регионе). Затем в Таджикистане и в Афганистане происходят встречи начальников генштабов и министров обороны Китая, Пакистана, Афганистана и Таджикистана. В итоге стало известно, что создаваемая четырехсторонняя координационная структура будет также бороться с террором. При этом КНР и Таджикистан являются государствами-членами, а Пакистан и Афганистан — наблюдателями ШОС. Не говоря уже о "многочленстве" Душанбе в ШОС, ОДКБ. Напомним также и о расположенной в Таджикистане 201-й российской военной базе. Просто дух захватывает от такой многовекторности. Но главное — впервые Китай инициировал создание некой четырехсторонней структуры, целью которой стали вопросы обеспечения безопасности и борьбы с терроризмом, в том числе и на пространстве Центральной Азии, включая зону ответственности ШОС и ОДКБ.

Что хотят США

 В 2015 году госсекретарь США Джон Керри и руководители внешнеполитических ведомств пяти стран Центральной Азии — Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении и Узбекистана — на встрече в Самарканде одобрили создание нового формата взаимодействия С5+1.

Совместная борьба с терроризмом и экономическое сотрудничество стали в начале августа главными темами второй встречи в таком формате. Керри обсудил с министрами иностранных дел пяти среднеазиатских стран "инициативы по противостоянию терроризму, торговлю, инвестиции, экономическое развитие и чистую энергию".

Шесть министров договорились о запуске пяти согласованных проектов на сумму до $15 млн, которые США планируют поддержать. Сумма несерьезная даже для Центральной Азии, но превышающая ежегодный бюджет ШОС. Одним из направлений данной работы станет налаживание диалога с созданным по американской инициативе еще в 2011 году, но по сей день "не раскрученным" Вашингтоном Глобальным контртеррористическим форумом. Задача — "остановить передвижение членов экстремистских группировок между странами, а также предотвратить радикализацию жителей Центральной Азии". Также получается похожий на ШОС формат многопрофильного взаимодействия. Тут и борьба с терроризмом, и торгово-экономическое и гуманитарное сотрудничество. А главное, все было организовано без лишнего шума — в регионе узнали об этом исключительно благодаря информации, размещенной на сайтах американских посольств.

Нужна ли многовекторность

 На таком фоне возникает вопрос: способствуют ли подобные многоформатность и многовекторность решению задачи по борьбе с терроризмом в Центральной Азии? Нельзя забывать о неудачах Вашингтона на антитеррористическом фронте в Афганистане, Ираке, Сирии и Ливии, а также слабую вовлеченность в борьбу с международным террором Пекина за исключением случаев, непосредственно ставящих под угрозу его политические и экономические амбиции.

Особенно стоит задуматься России о готовности ее региональных партнеров выполнять принятые ими обязательства по противодействию международному терроризму в рамках ШОС и ОДКБ.

 tass.ru