В молодые годы, совпавшие с революционной эпохой, Маяковский, пламенный глашатай новых идеалов, призывал "выбросить на свалку истории", за ненадобностью, Пушкина, Толстого, Достоевского и других мэтров русской литературы. Он считал, что новая жизнь всё должна создавать набело, в том числе и литературу.

Он видел достойным революционной эпохи одного лишь Гоголя. Но Николай Васильевич, будучи блестящим мастером "усмешек", жестоко подшутил с того света над потомком. В конце ХХ века и самого Маяковского едва не выбросили из отечественной поэзии, во всяком случае, почти забыли и обесценили. Но отказаться от поэтического наследия Маяковского – значит обеднить русскую поэзию, свою собственную душу.

Рассуждать о поэтической миссии Маяковского, о его сложнейшей личности - значит касаться Вселенной. Не из ее ли глубин время от времени (не так уж часто это бывает!) простирается божий перст и "ставит свою отметину" на чело младенца? Владимиру Маяковскому был ниспослан дар уникальной техники стихосложения, способность слышать и понимать мелодию окружающего мира в обертонах, недоступных другим, и выражать природу вещей и чувств метафорами, которые то восхищали, падали в душу золотыми зернами, а то возмущали своим откровенно грубым покроем или просто жалили, как ядовитые змеи.

У поэта было немало врагов и завистников. И вряд ли было сдобровать ему в тоталитарные времена, если бы Сталин не назвал его "лучшим и самым талантливым поэтом советской эпохи". Правда, эта сталинская аллилуйя не была "индульгенцией на все времена". Сталин дарил лестные слова и Булгакову. Но какие муки пришлось пережить потом автору "Мастера и Маргариты"!

...Владимир Маяковский родился 19 июля 1893 года в благословенном уголке Грузии - селе Багдади Кутаисской губернии, в семье старшего лесничего - Владимира Маяковского. "Столбовой отец мой, дворянин, кожа на руках моих тонка…- писал о себе Маяковский в поэме "Про это". Должность старшего лесничего губернии была солидной, государственной. Благодаря ей обедневшие дворяне Маяковские жили в достатке, воспитывая дочь и сына в духе своего сословия, в традициях русской культуры. Главный упор делался на образование.

Будущий поэт учился в Кутаисской гимназии, когда неожиданно скончался его отец - от нелепого укола иглы, которой прошивал дела. Заражение крови в одночасье унесло его жизнь. Потеряв кормильца, семья, свалилась на дно социума. В 1906 году тринадцатилетний Владимир с матерью переезжают в Москву, где в Строгановском училище постигала прикладное искусство сестра Людмила.

Здесь началась нелегкая, полная труда и лишений жизнь. Чтобы свести концы с концами, мать Маяковского сдавала комнаты, вела отчаянную борьбу за существование. Для поддержки семьи Володя выжигал и разрисовывал кустарные поделки на продажу. Окончить гимназию не удалось - отчислили за неуплату. На собственном жизненном опыте будущий поэт познавал жестокие противоречия жизни.

Большой город вовлекает его в пучину революционной деятельности, которая привела к аресту, к Бутырской тюрьме, где он провел 11 месяцев и был освобожден как несовершеннолетний. Камерную жизнь юный сиделец скрашивал стихами, которые впоследствии были отобраны надзирателями. Но именно с этой первой поэтической тетради Маяковский исчислял начало своего творчества.

Однако юношеский максимализм, обольщенный идеями переустройства мира, затмило горячее желание учиться художественному ремеслу, к которому он чувствовал склонность. На этой волне Владимир поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Наставники сулили ему успешное будущее, однако истинное призвание, поэтическое, заявляло о себе все громче. В училище Маяковский знакомится с Давидом Бурлюком, поэтом-футуристом, который увидел в юном друге "гениального поэта". Нетрудно обольстить неокрепшую, легко воспламеняющуюся душу...

Первые стихи 19-летнего Маяковского - "Ночь" и "Утро"- были опубликованы в альманахе футуристов "Пощечина общественному вкусу". А в 20 лет вышел его первый сборник с кратким названием – "Я", словно заявляющим о своем пришествии в поэтический мир. Маяковский примкнул к футуризму, который вызывающе отрицал всё прежнее искусство и вел поиск новых, не буржуазных его форм. Стихию Октябрьского переворота 1917 года, свергнувшего монархию, он встретил 24-летним человеком, с восторженным чувством, рассматривая себя как "барабанщика революции". В стихотворении "Левый марш" он обращается к массам как трибун. Уже в первые революционные годы Маяковский активно работает в Агентстве РОСТА, сочиняя агитационные стихи и рисуя плакаты на тему текущих событий. Параллельно он создает крупные поэмы.

Всю советскую эпоху Маяковского преподносили именно как "трибуна революции", не замечая созданных им драгоценных лирических строк, высоких нот "гражданского лиризма", так ценимого в русской поэзии. Я знаю москвича, которого в 1963 году провалили при поступлении в МГУ на экзамене по литературе только за то, что он назвал Маяковского "великим лирическим поэтом". Но разве не виден вдохновенный лирик Владимир Маяковский, когда отбрасываешь всё то, что он сочинил под эйфорическим влиянием революционного натиска, романтико-утопических идей о возможности построения общества "высшей справедливости" и "абсолютного счастья"? И разве не свидетельствует о лирической окраске уникального таланта Маяковского поэма-трагедия "Про это", где он показал борьбу лирического героя за идеальную, разделенную любовь, без которой нет жизни? А крылатые строчки стихотворения "Послушайте!" - не истинный ли перл лиризма?

"…Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда?!… И, надрываясь в метелях полу́денной пыли, врывается к богу, боится, что опоздал, плачет, целует ему жилистую руку, просит — чтоб обязательно была звезда! — клянется — не перенесет эту беззвездную му́ку!.. "

Поэзия Владимира Маяковского пронеслась по России начала ХХ века как шаровая молния, захватывая мощью своей стихии человеческое воображение, сотрясая эмоциональный мир. Его фигура, вызывала споры с момента своего появления на поэтической арене. Темперамент поэта "совпадал" с духом революционной жизни, его популярность была абсолютной. Он пережил славу и зависть, беспощадную критику собратьев по цеху и лукавую ласковость властей. И всегда оставался собой.

Маяковский был франтом, носил дорогие костюмы от парижских портных, имел автомобиль, много ездил за границу, пил хорошие вина, "ел ананасы" и "жевал рябчиков", которыми в своих стихах так попрекал и устрашал буржуев. Он искренне работал на революцию, верил в ее очистительную силу, способную вынести в космос всю нечисть русского бытия и осчастливить народ. А когда понял, что глубоко ошибся, что "пел не про то", - выстрелил в сердце. Ему еще не исполнилось 37-ми.

Причиной самоубийства многие считают несчастную любовь. Такую версию гибели Маяковского культивировала "роковая" возлюбленная поэта Лилия Брик, прожившая почти девяносто лет и часто мистифицировавшая его образ. Но "застрелиться из-за женщины" было бы слишком мелко для Маяковского...

Переоценивая советское наследие, наше демократическое общество всё не может простить поэту грех упоительного воспевания революции, ту роль "пламенного трибуна", которую он добровольно взял на себя. Его знаменитые политико-пропагандистские поэмы - "Владимир Ильич Ленин", "150 000 000", "Хорошо!", все эти поэтические революционные глыбы вписаны в тот претенциозный счет, который предъявлен Маяковскому.

Замечу, что справедливо вспомнить еще одну поэму - "Плохо!", которая с той же страстью противоречила антиподу и, разумеется, не подлежала публикации - ее нашли в архивах. Эта неизвестная поэма - свидетель глубокой внутренней драмы, раздирающей в конце жизни душу Маяковского и связанной с разочарованием в идеалах, которые он с такой страстью облекал в драгоценные одежды своего таланта.

...Думается, его поэзию оправдывают звезды, которые "кому-то надо зажигать на небесах каждой ночью". И, как знать, возможно, одну из них зажгла пылкая, восторженная душа Маяковского.