Последние три месяца, если не весь мир, то, во всяком случае – Старый Свет, с тревогой взирает на арабские страны, где происходит невиданная по масштабам социальная революция. После событий, начавшихся в декабре прошлого года Тунисе с самосожжения торговца овощами, падения правящих режимов или их судорожное лавирование в целом ряде арабских государствах не сулит спокойной жизни всему региону. По мнению Генерального секретаря Лиги арабских государств, Омара Муссы, период болезненных перемен займет от двух до пяти лет. Открытым, правда, остается вопрос - что и как поменяется?

Хотелось бы обратить внимание на один момент, присущий европейскому востоковедению: при рассмотрении ситуации в регионе Среднего Востока и Центральной Азии явно недооценивается роль суфийских тарикатов (орденов, братств) в их влиянии на общественно-политическую ситуацию. Исследование суфизма традиционно ограничивалось изучением литературного и философского наследия представителей этого течения. В настоящее же время суфизм с успехом перекочевал в политологическое пространство.

Это во многом это объясняется отсутствием достоверной информации о деятельности всех без исключения орденов в области светской, мирской. Нельзя забывать, что классические формы политической деятельности, выработанные западной (европейской) цивилизацией, по сути, чужды внутреннему духу суфийского ордена. При этом ордена всегда могли оказывать существенное политическое влияние, так как объединяли людей под главенством духовного вождя (ишана, пира), имевшего огромное неформальное влияние на души своих адептов, даже не объединенных приходом одной мечети.

Учение суфизма характеризуется ортодоксальным исламом как заблуждение, искажающее суть религии. Во все время своего существования, тарикаты (путь постижения истины) подвергались гонениям, если их представители не приобретали неформального духовного влияния на руководство той или иной страны. Однако характер изотерических знаний суфиев часто делал многих из членов тарикатов тайными и явными духовными наставниками крупных политических деятелей мусульманских стран. Наиболее колоритным примером может служить деятельность в государстве Тимуридов виднейшего представителя тариката накшбандие Хаджи Ахрора.

Благодаря латентности своего существования и "цепной" структуре своих организаций, тарикаты имеют огромное влияние на значительную часть верующих мусульман.. С точки зрения современной политологии суфийские тарикаты являются типичными конспирологическими организациями с тайным, как правило, членством, жесткой подчиненностью руководителям (пирам, ишанам), автономным и неконтролируемым извне бюджетом, формирующимся из пожертвований членов организации и симпатизирующих ей граждан.

Современные религиоведы считают, что сегодня в мире существует около 400 тарикатов. Наиболее известными и крупными из них являются 12 (Накшбандия, Кадирия, Ясавийя, Сухрвердия, Чиштия, Шазилийя, Бекташия, Мавлавия, Бадавийя, Десукия, Халветия, Байрамийя). Добрая половина из них широко распространена в регионе Среднего Востока, куда входят и пять молодых суверенных центральноазиатских стран. Здесь суфийские тарикаты имеют мощное влияние на крупные социальные массивы, хранящие традиционные, скрепленные религией жизненные устои. Именно они ощутили на себе в последние полвека двойственность социокультурных последствий модернизации (в том числе и советского периода). В момент развала Советского Союза мусульманская идентичность и возвращение к ценностям исламской цивилизации стала для них спасительным выходом в меняющемся мире.

В это время суфийские мистики-интеллектуалы, более чем любой другой сегмент традиционного общества, оказываются способны осознать драматизм перемен, происходивших под европейским влиянием, и противопоставить им свою «линию обороны». Основную массу адептов в тарикатах по-прежнему составляют низшие, наименее обеспеченные социальные слои, особенно чувствительные к подвижкам в морально-этической сфере. Именно их участие в деятельности братств привносит в неё архаические представления, патриархальные традиции и ценностные установки общинного типа.

Среди суфиев встречаются представители престижных и респектабельных профессий: школьные учителя, преподаватели вузов, чиновники, военнослужащие, предприниматели, И хотя, в большинстве своем, позиция их достаточно пассивна и лишь компенсирует утраченное людьми покровительство родовой общины, руководство тарикатов может сыграть и более активную роль в осуществлении социальных перемен, как это произошло с орденом кадирия во время гражданской войны в Таджикистане (1992-1997гг.).

Составляя стержень так называемого «народного ислама» - синтез догм и установок исламского учения с древними племенными или доисламскими верованиями, обычаями и культами, суфизм сыграл большую роль в общественной жизни региона Среднего Востока. Именно суфийские лидеры здесь традиционно воспринимались обществом как аристократия «касты мусульманской суперэлиты», обладающей такими привилегиями, как право беспрепятственного прохода через племенные территории, сакральной неприкосновенностью жизни и имущества и др.

Говоря о роли суфийских институтов в политической жизни современного Востока, нужно иметь в виду разные национальные модели соотношения властных полномочий тарикатов и госаппарата. Они варьируют от полного преобладания государства над суфийскими институтами в Пакистане (и ещё недавно в Египте) - до явного преобладания суфийских братств в Судане и Сенегале, где можно о существовании партийно-суфийских альянсов.

В условиях хрупкой и не имеющей корней в обществе партийной системы нынешних государств Средней Азии, достойным партнером суфийских шейхов на внутренней арене может выступить только государство. Однако никакого внимания деятельности суфийских тарикатов здесь не уделяется. Их попросту стараются не замечать. И это в то время, когда сильное светское государство (включая и авторитарные режимы), как правило, заинтересовано в сохранении суфийских братств на внутренней арене.

Для Таджикистана, Узбекистана, а с недавних пор и Киргизии, суфизм с его стремлением к отрешенности от мирской суеты, с низким уровнем политизации, воспитанием внутренней самодисциплины, неприятием терроризма, проповедью доступного для каждого общения с Богом представляет реальную альтернативу исламскому фундаменталистскому возрожденчеству.